Гарпии визжат

— Ну, есть вариант, где на Кёсма в дополнение к гарпиям напал ещё и Двавр, один из старших братьев Кешлы. Парень страдал: злодейка-судьба наградила его бычьей головой и кучей внутренних конфликтов. Потому-то и добивал всякого жениха Кешлы, которого гарпии почему-либо выпустили из своих орлиных когтей. Зачем добивал? Может, из ревности — ну, если верно, что он сам на сестру глаз положил. Или же просто не любил смазливых удачников, ревновал их даже не к сестре, а к судьбе — это, говорят, серьёзнее.

Авдрама же о скверной привычке Двавра предупреждал ещё Глелдав — первенец Ашогеорна, да только прочие братья его слова заболтали, дополнили своими, очень похожими, но полностью лживыми. Потому-то, разделавшись с гарпиями, Кёсм нового нападения не ждал. Как результат — Двавр его больно ранил рогом. Ну, словно в назидание: не возносись!

Да только всё равно Кёсм из Алахара рогатого ревнивца смог победить. Полутораручный меч, взятый для вида (лишь бы надурить наивных гарпий, заставить напасть первыми) вполне пригодился и по основному назначению. С одного маха срубил Двавру голову: ну подумаешь — бычья!

И вот выходит Кёсм из последнего колодца, раненный, но счастливый, в правой руке держит меч, а в левой — рогатую голову. Дескать, вот она, официальная разгадка. Ибо, коли есть официальная, о гарпиях-то можно и умолчать. Зачем? Да их ведь только тронь — таких теней на всё светлое набросают, что и сам победе не обрадуешься.

Как одолел счастливец Кёсм птицедев, да Двавра, да полосу препятствий — тут же воспрявший духом Ашогеорн подвёл к нему обещанную дочку, как оно и по закону положено. И сказал велеречиво: «Отныне, дорогой Кёсм из Алахара, признаю тебя законным зятем, а дочь Кешлу вручаю в жёны, дабы любил ты её, холил и лелеял, дабы покупал ей кольца и браслеты, дабы утешал её в горе и в радости, а она рожала тебе наследников числом не менее пяти, как оно и в законе записано».

А мудрец Авдрам ему и ответил: «Очень рад за счастливого жениха Кёсма и за невесту его Кешлу. Мир да любовь молодым, как говорится! Сладкоглазую Кешлу поздравлю сразу — и прошу принять вместо подарка на свадьбу сию диковинную бычью голову. Надеюсь когда-нибудь увидеть и любезного моему сердцу Кёсма из Алахара, который…».

Ашогеорн ему: «Не мели чепухи, ведь Кёсм — это ты!». Но тут Авдрам вдруг отвечает, что он Авдрам. И приводит доказательства, что он Авдрам. И говорит: «Да кого хошь спроси, всяк ответит одно. Кто не знает старого Авдрама? Даже ты, счастливый отец Кешлы, меня, несомненно, знаешь. Ибо кто, как не я, Авдрам, толковал тебе имена детей твоих, и между прочими — имя несравненной Кешлы?».

Ашогеорн примерно обиделся, да делать нечего. Выдать дочь за человека по имени Авдрам действительно закон не велит. Отпустил мудреца с богатыми дарами, причитавшимися для жениха Кёсма.

— А что же Кешла, которой не досталось мужа? — Бланш не могла не спросить о главном.

— А Кешла была не в обиде. В этих версиях истории о битве с гарпией Кешла вообще не обидчива. К отцу своему она отнеслась критично — в связи с его нелепой затеей обставить замужество смертельными испытаниями. К брату Двавру — довольно-таки нейтрально.

— То есть, — подытожила Бланш, — для Кешлы характерно стремление пойти против воли отца, согласие способствовать уничтожению гарпий и чудовищного брата, а также стремление помочь герою спасительным советом безотносительно к женитьбе. Получается какая-то невеста-советчик. Скажи, Бларобатар, видел ли ты когда таких женщин?

— Эрнестина Кэнэкта, — немного подумав, ответил Бларп, — по-моему, похоже на неё.

— Но значит ли это, что сама история о битве с гарпией повествует нам о событиях из жизни женщин довольно редкого типа? — усомнилась Бланш.

— Нет, ну есть и другие версии, — пожал плечами внук, — там Кешла себя ведёт немного иначе…

— Рассказывай! — повелела Бланш. Нет, правда, теперь она заинтересовалась всерьёз.

* * *

— Есть и такая версия, — продолжил Бларобатар, — ещё экзотичнее и ничуть не вероятнее предыдущей, на мой вкус. Но расскажу для полноты картины. В ней Кешла — просто-таки дева-воительница.

— Что ж, иным девам лишь воительставо и остаётся, — вздохнула Бланш. — И что в том невероятного?

— Так вот, Кешла-воительница не больно-то собирается замуж. Потому сама отцовская идея жестоких испытаний для женихов ей чем-то даже симпатична. Почему бы не отсрочить церемонию, которой сама не желаешь? Конечно, ещё вопрос, какой ценой достигается отсрочка. Смертей, конечно же, чересчур много даже для закалённого сердца Кешлы.

Но, с другой стороны, происходящую в замке бойню можна понять и в педагогическом ключе: как процесс совершенствования ратных навыков претендентов — девы-воительницы такое уважают, и не одних навыков ради. Трагедия-то всех здорово облагораживает, а воительницам дарует и величайшее вдохновение. Им по сердцу честные битвы с особо печальным для кого-то финалом.

И вот, когда в замке появился Авдрам под личиной Кёсма, да начал свои разговоры разговаривать, крепко задумалась Кешла: то ли я делаю? Выходило, что не совсем.