Гарри Поттер и философский камень

— Мистер Филч[27], наш сторож, попросил меня ещё раз напомнить всем, что в коридоре на переменах колдовство не допускается. Отбор в команды по квиддичу состоится через неделю. Все желающие играть за свой колледж могут записаться у мадам Хутч. И последнее. В этом году правый коридор на третьем этаже также объявляется запретным для всех, кто не желает умереть мучительной смертью.

Гарри рассмеялся, но оказался при этом почти в одиночестве.

— Он что, серьёзно? — вполголоса спросил он у Перси.

— Похоже на то, — нахмурившись, ответил Перси. — Странно, впрочем — обычно он объясняет причину, если куда-то запрещено ходить. В лесу, к примеру, полно опасного зверья, это понятно. А уж нам-то, префектам, мог бы и сказать заранее.

— А сейчас, перед тем, как нам всем разойтись по постелям, давайте споём гимн нашей школы! — провозгласил Дамблдор. Гарри заметил, что улыбки на лицах остальных учителей стали слегка натянутыми.

Дамблдор сделал лёгкое движение своей палочкой, как будто пытаясь стряхнуть с её кончика муху, и из неё вылетела длинная золотистая лента, которая взлетела под потолок и свернулась в слова.

— Каждый выбирает подходящую мелодию, — сказал Дамблдор, — и поехали!

Вся школа грянула:

Хогвартс, Хогвартс,Хогли-Вогли-Хогвартс,Возьми нас в оборот;Учение —МучениеНа пользу нам пойдёт.Набей нам наши чердакиУроками хорошими,

А то сейчасОни у насЗамшелы и заброшены.Учи, чему положено,Напомни, что забыли,И не беда,Что нам тогдаЗубрить, пока мозги не сгнили.

Закончили все вразнобой. Под конец пели одни только близнецы Уизли, которые затянули похоронный марш в очень медленном темпе. Дамблдор отбивал им такт своей палочкой, а когда они добрались до конца, бурно захлопал.

— Ах, музыка! — произнёс он, промакнув глаза. — Поистине, волшебство превыше прочих! Ну, а теперь — спать. Пора в кроватку!

Первоклассники Грифиндора вслед за Перси протолкались сквозь гудящую толпу из Большого Зала, и поднялись по мраморной лестнице. Ноги у Гарри снова были как свинцом налитые, но на этот раз от усталости и большого количества еды. Ему так хотелось спать, что у него даже не было сил удивляться ни тому, как портреты на стенах показывают на них пальцами и перешёптываются между собой, ни тому, что пару раз Перси проводил их через двери, запрятанные за секретными панелями или прикрытые гобеленами. Они карабкались по лестницам, зевая и шаркая ногами. Гарри уже начал сомневаться, придут ли они когда-нибудь, как вдруг все резко остановились.

В воздухе перед ними витали несколько деревянных посохов, и стоило Перси сделать шаг вперёд, как они по очереди в него полетели.

— Это Брюзга, — прошептал Перси. — Полтергейст. Брюзга — покажись! — сказал он, повысив голос.

Ответом ему был громкий грубый звук — как воздушный шарик, когда из него выпускают воздух.

— Мне что, пойти к Кровавому Барону?

Раздался щелчок, и в воздухе возник маленький человечек с тёмными проказливыми глазами и ртом до ушей. Он сидел на пустоте, как в кресле, закинув ногу на ногу, и сжимал в руках связку посохов.

— У-у-у! — протянул он, неприятно посмеиваясь. — Первоклашечки! Повеселимся! Он ринулся на них. Все пригнулись.

— Брюзга, а ну-ка катись отсюда! А то всё расскажу Барону, вот увидишь! — рявкнул Перси.

Брюзга высунул язык и испарился, а посохи посыпались вниз, прямо на голову Невилю. Ребята услышали, как Брюзга пролетает по коридору, гремя расставленными рыцарскими доспехами.

— За ним глаз да глаз, — сказал Перси, когда они пошли дальше. — Единственный, кого он слушается, это Кровавый Барон, а нас, префектов, он и не замечает. Ну, вот мы и пришли.

Они стояли в конце длинного коридора; прямо перед ними висел портрет какой-то толстой дамы в розовом шёлковом платье.

— Пароль? — сказала она.

— Caput Draconis[28], — ответил Перси, и портрет повернулся на петлях, открыв дыру в стене. Они пролезли в неё (Невиля пришлось подсаживать) и оказались в общей комнате Грифиндора, очень уютной, круглой, с большими мягкими креслами. Перси указал девочкам на одну из дверей, которая вела в их общежитие, а мальчики направились в другую. На самом верху винтовой лестницы (они, очевидно, находились в одной из башен) наконец-то нашлись их постели — пять железных кроватей с высокими спинками, задёрнутых тёмно-алыми бархатными пологами. Кто-то уже принёс наверх их сундуки. Они кое-как натянули пижамы и рухнули под одеяла — от усталости даже языки у них еле поворачивались, так что говорить долго не хотелось.

— А еда-то какая! — пробормотал Рон за своей занавесью. — Скабберс, отвали отсюда! Он простыню жуёт.

Гарри совсем уже собрался спросить Рона, попробовал ли тот песочного торта, но вместо этого заснул.