Гарри Поттер и методы рационального мышления

— А это будет не по поводу коридоров, — пожал плечами мальчик. — Это будет воздаянием за его прошлые злодеяния. И я бы так поступил только в ответ на действия Джагсона. Смысл не в том, чтобы люди видели во мне стихийное бедствие, а в том, чтобы дать всем понять, что нейтральной стороне от меня ничего не грозит, но тыкать в меня палкой чрезвычайно опасно, — мальчик улыбнулся одними губами. — Возможно, я закажу в «Ежедневном пророке» объявление о том, что любой, кто хочет и дальше выступать против меня, познает истинную суть Хаоса, но тот, кто оставит меня в покое, может спать спокойно.

— Нет, — голос старого волшебника стал глубже, в нём появилось что-то от его истинного возраста и могущества. — Нет, Гарри, такого случиться не должно. Ты ещё не знаешь, что такое битва, не понимаешь, что по-настоящему происходит, когда враги сходятся в бою. И потому ты мечтаешь, как и все мальчишки, научить врагов тебя бояться. Меня пугает, что ты в своём слишком юном возрасте уже, возможно, обладаешь достаточной силой, чтобы претворить некоторые из этих мечтаний в жизнь. С этой дороги нет поворота, не ведущего во тьму, Гарри, ни одного. Это дорога Тёмного Лорда, можешь быть уверен.

Мальчик заколебался и бросил взгляд на пустой помост, где Фоукс иногда давал отдых крыльям. Мало кто заметил бы это быстрое движение глаз, но старому волшебнику оно было очень знакомо.

— Хорошо, оставим вопрос о том, что нужно научить их меня бояться, — наконец сказал мальчик. Его голос был всё так же твёрд, но утратил часть холодности. — Тем не менее, я считаю, вы всё равно не имеете права допускать страдания детей из страха, что могут сделать люди вроде лорда Джагсона. Весь смысл вашей работы — защищать детей. Если лорд Джагсон действительно попытается помешать вам, сделайте всё, чтобы его остановить. Дайте мне полный доступ к моим банковским хранилищам, и

я лично возьму ответственность за всё, что произойдёт после запрета хулиганства в Хогвартсе. И не важно, кто попробует вмешаться — лорд Джагсон или кто-нибудь ещё.

Старый волшебник медленно покачал головой.

— Гарри, похоже, ты считаешь, что стоит мне только использовать всё моё могущество, и всех моих врагов сметёт, как пушинок. Ты ошибаешься. Люциус Малфой манипулирует министром Фаджем. Через «Ежедневный Пророк» он воздействует на всю Британию, и ему лишь на малую долю не хватает власти в попечительском совете, чтобы изгнать меня из Хогвартса. Амелия Боунс и Бартемиус Крауч — союзники, но даже они отступят в сторону, если мы начнём действовать безрассудно. Мир, который тебя окружает, гораздо более хрупок, чем тебе кажется, и мы должны тщательно обдумывать каждый шаг. Старая Война волшебников так и не закончилась, Гарри, она просто приняла другую форму. Чёрный король уснул, и его фигурами до поры распоряжается Люциус Малфой. Думаешь, он позволит тебе безнаказанно взять пешку своего цвета?

Мальчик улыбнулся. От его улыбки опять веяло холодом.

— Ладно, я придумаю способ сделать так, чтобы соратникам лорда Джагсона показалось, будто он предал собственную сторону.

— Гарри…

— Препятствия означают, что пора мыслить творчески, директор. Они не означают, что нужно бросить детей, которых вы должны защищать. Пусть Свет победит, и если это приведёт к новым неприятностям, — мальчик пожал плечами, — пусть Свет победит снова.

— Так, быть может, сказали бы фениксы, умей они изъясняться словами. Но ты не понимаешь какова цена феникса.

Последние два слова старый волшебник произнёс необычайно отчётливо, его голос будто бы породил эхо, и кабинет наполнился грохотом.

Между древним щитом на стене и вешалкой Распределяющей шляпы камень стен начал струиться и течь. Он перелился в две ограждающие колонны с проходом между ними, в котором виднелась лестница, ведущая наверх, во тьму.

Старый волшебник развернулся и зашагал к этой лестнице, а потом оглянулся на Гарри Поттера.

— Идём! — в голубых глазах старого волшебника не было привычной искорки. — Раз уж ты настроен настолько серьёзно, что без приглашения прорвался в мой кабинет, почему бы не пойти ещё дальше.

* * *

У каменной лестницы не было перил, поэтому, сделав несколько шагов, Гарри достал палочку и сказал «Люмос». Директор не оглянулся. И, казалось, он не смотрел под ноги, словно взбирался по этим ступеням достаточно часто, чтобы ему не нужно было их видеть.

Мальчик знал, что ему надо бы испытывать любопытство или страх, но места для этого в голове уже не оставалось. Все его силы уходили на то, чтобы не дать медленно кипящему внутри гневу выплеснуться наружу.

Лестница оказалась короткой, всего один прямой пролет без поворотов или изгибов.

Ступени привели к цельнометаллической двери. В голубом свете заклинания Гарри дверь выглядела чёрной, значит, сам металл был либо чёрным, либо, возможно, красным.

Альбус Дамблдор взмахнул длинной палочкой перед собой и тем же странным голосом, который отдался эхом в ушах Гарри, словно впечатываясь в его память, произнёс: «Судьба феникса».

Последняя дверь открылась, и Гарри проследовал за Дамблдором внутрь.