Гарри Поттер и методы рационального мышления

Когда детей наконец вернули за стол, Гермиона ледяным тоном заявила, что больше никогда его не поцелует, а Гарри с возмущением ответил, что солнце прогорит и превратится в горсть холодного пепла, прежде чем он подпустит её для второй попытки.

Что означало, что всё правильно, всё так, как и должно быть. Все снова расселись за столом, и Рождественский ужин продолжился.

Глава 37. Интерлюдия: Пересекая границы

Приближалась полночь.

Засидеться допоздна Гарри было несложно. Он просто не использовал Маховик времени. Гарри, по традиции, постарался так сдвинуть свой цикл сна, чтоб уж точно бодрствовать в то мгновение, когда канун Рождества сменится Рождеством. Потому что, хотя он никогда не был достаточно юн, чтобы верить в Санта-Клауса, когда-то он был достаточно юн, чтобы усомниться.

Было бы очень приятно, если бы существовала мистическая личность, которая прокрадывается ночью в твой дом и приносит рождественские подарки...

У Гарри по спине пробежал холодок.

Предвестник чего-то страшного.

Стелющийся ужас.

Чувство тревоги.

Гарри мигом принял в кровати сидячее положение, выглянул в окно и тихо вскрикнул:

— Профессор Квиррелл?

Профессор Квиррелл сделал лёгкий, словно что-то поднимающий, жест, и створки окна в комнате Гарри будто сложились в раму. Холодный порыв ветра ворвался в комнату, принеся с собой редкий снег, который падал из серых ночных облаков, плывших среди звёзд и непроглядной тьмы.

— Не бойтесь, мистер Поттер, — сказал профессор Защиты, даже не пытаясь говорить тихо. — Я наложил усыпляющие чары на ваших родителей. Они не проснутся, пока я здесь.

— Предполагается, что никто не знает, где я живу! — всё ещё приглушённым голосом воскликнул Гарри. — Даже совы доставляют мне почту в Хогвартс, а не сюда!

И Гарри на это охотно согласился — было бы глупо проиграть войну только из-за того, что какой-нибудь Пожиратель Смерти отправил ему магический аналог гранаты с вынутой чекой.

Профессор Квиррелл, стоявший во дворике за окном, ухмыльнулся:

— О, я бы на вашем месте не беспокоился, мистер Поттер. Вы действительно хорошо защищены от Поисковых чар, и вряд ли хоть один приверженец чистоты крови додумается заглянуть в телефонный справочник, — его ухмылка стала шире, — и мне пришлось приложить значительные усилия, чтобы пересечь защитные чары, выставленные директором вокруг этого дома. Хотя, конечно, любой, кто знает ваш адрес, мог бы просто дождаться, когда вы выйдете на улицу, и тогда уже напасть.

Гарри на какое-то время потерял дар речи.

— Что вы здесь делаете? — наконец спросил он.

Ухмылка сошла с лица профессора.

— Я пришёл извиниться, мистер Поттер, — тихо сказал он. — Я не должен был так резко с вами...

— Не надо, — остановил его Гарри, опустив взгляд. Его руки крепко сжали одеяло, накинутое поверх пижамы. — Просто не надо.

— Неужели я так сильно вас обидел? — всё ещё тихо спросил Квиррелл.

— Нет, — ответил Гарри, — но обидите, если извинитесь.

— Ясно, — сказал профессор и продолжил куда более суровым тоном: — Раз вы хотите, чтобы я общался с вами, как с равным, мистер Поттер, то вынужден сообщить, что вы серьёзно нарушили этикет, принятый между дружественными слизеринцами. Если вы не ведёте против кого-либо игру, то вы не должны путать ему карты, как это сделали вы. Ибо вы не знаете ни его истинных целей, ни того, что стоит на кону. По крайней мере вам следует предварительно поставить его в известность. Иначе вы рискуете оказаться в числе его врагов, мистер Поттер.

— Мне очень жаль, — ответил Гарри так же тихо, как и профессор Квиррелл ранее.

— Извинения приняты, — сказал профессор Квиррелл.

— Но, — всё ещё тихо сказал Гарри, — нам с вами действительно надо будет как-нибудь выбрать время, чтобы поговорить о политике.

Профессор Квиррелл вздохнул.

— Я знаю, что вы не любите снисхождение, мистер Поттер...

Это было некоторым преуменьшением.

— Но было бы ещё более снисходительным, — сказал профессор Квиррелл, — не обозначить это ясно: вам не хватает жизненного опыта, мистер Поттер.

— Значит, с вами соглашаются все, у кого достаточно жизненного опыта? — спокойно спросил Гарри.

— Что толку от жизненного опыта тех, кто играет в квиддич? — профессор Квиррелл пожал плечами. — Думаю, со временем, после того как ваше доверие будет предано всеми и вы станете циником, ваш образ мышления поменяется.

Профессор Защиты произнёс это так буднично, словно это было самым банальным утверждением в мире. Его фигура вырисовывалась на фоне тёмного неба в пятнах облаков и звёзд, и одна-две снежинки проскользнули мимо него в морозном зимнем воздухе.

— Кстати, — сказал Гарри, — с Рождеством.

— Ну что ж, — произнёс профессор Квиррелл, — я приготовил для вас кое-что в качестве извинения, но раз уж вы не хотите моих извинений, пусть это будет рождественский подарок. Первый раз что-то дарю на Рождество, честно говоря.

Гарри ещё не начинал изучать латынь, чтобы приступить к чтению дневника Роджера Бэкона. Он не смел даже спрашивать.