Гарри Поттер и Огненная Чаша

Более того, Гарри заметил, что в замке проводится генеральная уборка. Например, некоторые особо запачканные портреты отчистили, к величайшему неудовольствию самих изображений, которые сидели нахохлившись, мрачно ворчали и морщились, ощупывая покрасневшую, раздраженную кожу на лицах. Рыцарские доспехи внезапно засверкали и перестали скрипеть. А Аргус Филч настолько свирепо вел себя с теми, кто осмеливался не вытереть ноги, что довел до истерики пару первоклассниц.

Остальной штат школы пребывал в странном напряжении.

— Длиннопопп, вы, главное, перед «Дурмштрангом» будьте любезны не показывать, что не в состоянии выполнить простого Оборотного заклятия! — рыкнула профессор МакГонаголл в конце одного особенно трудного урока, на котором Невилль случайно трансплантировал собственные уши кактусу.

Утром тридцатого октября, спустившись к завтраку, ребята обнаружили, что за ночь Большой зал торжественно украсили. На стенах висели громадные шелковые полотнища, каждое из которых представляло один из колледжей «Хогварца»: красное с золотым львом — «Гриффиндор», синее с бронзовым орлом — «Равенкло», желтое с черным барсуком — «Хуффльпуфф» и зеленое с серебряной змеей — «Слизерин». Позади учительского стола висело самое большое полотнище с гербом «Хогварца»: лев, орел, барсук и змея вокруг большой буквы «Х».

Гарри, Рон и Гермиона увидели за гриффиндорским столом Фреда с Джорджем. Странно, но они опять сидели отдельно от остальных и разговаривали приглушенными голосами. Рон подошел к братьям.

— Это, конечно, крах, — мрачно говорил в это время Джордж Фреду, — но если он сам не захочет с нами говорить, то нам все равно придется послать ему письмо. Или сунем ему письмо прямо в руку, не может же он вечно нас избегать.

— Кто вас избегает? — спросил Рон, садясь рядом.

— Жалко, что не ты, — Фреда раздражило, что их прервали.

— А что крах? — обратился Рон к Джорджу.

— Крах — когда у тебя вместо брата любопытная Варвара, — ответил Джордж.

— Вы как, придумали насчет Турнира? — поинтересовался Гарри. — Есть идеи, как подать заявку?

— Я пытался спросить у МакГонаголл, как выбирают чемпионов, но она не говорит, — горько сказал Джордж. — Только велела мне замолчать и не отвлекаться от превращения енота.

— Интересно, какие там будут состязания? — задумчиво протянул Рон. — Знаешь, Гарри, я уверен, мы вполне могли бы с ними справиться, мы ведь и раньше бывали во всяких опасных переделках…

— Но не перед судьями же, — возразил Фред. — МакГонаголл говорит, что баллы начисляются в соответствии с тем, насколько безупречно выполнено задание.

— А кто судьи? — спросил Гарри.

— Прежде всего, директора школ-участниц, — изрекла Гермиона. Все сильно удивились и повернулись к ней, — исходя из того, что на Турнире 1792 года все три директора получили ранения: взбесился василиск, которого чемпионы должны были поймать.

Она заметила, с каким выражением все на нее смотрят, и, как всегда разозлившись, что никто не читал тех книг, которые читала она, произнесла:

— Все это есть в «Истории «Хогварца». Хотя, разумеется, эта книга не вполне достоверна. «История «Хогварца», исправленная и дополненная» — было бы более правильное название. Или: «В высшей степени искаженная и выборочная история «Хогварца», сильно приукрашивающая наиболее отвратительные аспекты».

— О чем это ты? — не понял Рон, зато Гарри уже догадался, к чему она клонит.

— Я о домовых эльфах! — громогласно заявила Гермиона, доказав Гарри, что он был прав. — Нигде, ни на одной из тысячи страниц «Истории «Хогварца» не упоминается, что все мы участвуем в угнетении сотен рабов!

Гарри покачал головой и занялся омлетом. Отсутствие у них с Роном энтузиазма никоим образом не охладило пыл Гермионы в деле борьбы за справедливое отношение к домовым эльфам. Мальчики, конечно, честно сдали по два сикля за значок «П.У.К.Н.И.», но только затем, чтобы она наконец отстала. Сикли были потрачены зря — если их уплата к чему и привела, так только к тому, что Гермиона стала выступать еще больше. Она бесконечно донимала Гарри и Рона, сначала чтобы они носили значки, потом чтобы агитировали других делать то же самое, кроме того, она взяла моду вечерами ходить по общей гостиной, загоняя народ в угол и грохоча консервной банкой для пожертвований у них перед носом.

— Вы отдаете себе отчет в том, что вам меняют белье, разводят огонь, готовят еду, убирают классы, и все это делают несчастные существа, которым за это не платят и вообще используют их как рабов? — свирепо вопрошала она.

Некоторые, например, Невилль, отдавали деньги, лишь бы избавиться от грозного взгляда Гермионы. Некоторые слегка заинтересовались ее речами, но не хотели принимать в кампании активного участия. Большинство относилось к происходящему как к шутке.

Сейчас Рон закатил глаза к потолку, откуда лился яркий осенний солнечный свет, а Фред внезапно проявил живейший интерес к бекону (близнецы отказались заплатить за значок «П.У.К.Н.И»). Джордж, тем не менее, склонился к Гермионе.

— Слушай, Гермиона, а ты когда-нибудь была на кухне?