Гарри Поттер и Огненная Чаша

— Послать письмо Сириусу. Ты должен рассказать ему обо всем, что случилось. Он просил тебя сообщать ему обо всем, что происходит в «Хогварце»… такое впечатление, что он ждал чего-то подобного. Я взяла с собой пергамент и перо…

— С ума сошла? — Гарри оглянулся, чтобы убедиться, что их никто не слышит, но во дворе никого не было. — Он вернулся в страну только потому, что у меня болел шрам. А если я скажу, что кто-то подстроил, чтобы я участвовал в Турнире, он вообще, наверное, ворвется прямо в замок…

— Ему нужно это знать, — сурово произнесла Гермиона. — Он в любом случае узнает…

— Каким образом?

— Гарри, такие новости не остаются незамеченными, — Гермиона сделалась крайне серьезна. — Турнир — значительное событие, ты — знаменитость, я удивлюсь, если в «Прорицательской» уже не появилось статьи о твоем участии… ты и так уже почти во всех книжках про Сам-Знаешь-Кого… а Сириус предпочел бы узнать обо всем от тебя, я уверена.

— Ладно, ладно, напишу, — Гарри выбросил остаток бутерброда в озеро. Пару мгновений они оба задумчиво наблюдали, как он плавает, пока из-под воды не высунулось длинное щупальце и не утащило его. Тогда они пошли обратно в замок.

— Чью же сову мне взять? — спросил Гарри, когда они взбирались по лестнице. — Он же сказал не посылать Хедвигу.

— Спроси у Рона, можно ли взять…

— Ничего я у Рона спрашивать не буду, — ровным голосом отрезал Гарри.

— Тогда возьми одну из школьных сов, их всем можно брать, — предложила Гермиона.

Они поднялись в совяльню. Гермиона дала Гарри пергамент, перо и бутылочку чернил и принялась расхаживать вдоль длинных насестов, рассматривая сов, а Гарри сел, прислонился к стене и стал сочинять письмо.

Дорогой Сириус!

Ты просил меня сообщать тебе обо всем, что происходит в «Хогварце», так что слушай — я не знаю, может, ты уже слышал об этом — в этом году в «Хогварце» состоится Тремудрый Турнир, а в субботу вечером меня выбрали четвертым чемпионом. Я не знаю, кто поместил мою заявку в Огненную чашу, я сам этого не делал. Другой чемпион «Хогварца» Седрик Диггори, он из «Хуффльпуффа».

Тут он задумался. Ему хотелось как-то объяснить, какой тяжелый камень лежит у него на душе со вчерашнего вечера, но он не смог облечь это в слова, поэтому просто еще раз обмакнул перо в чернильницу и дописал:

Надеюсь, у тебя все в порядке, и у Конькура тоже.

Гарри

— Все, — сказал он Гермионе, встав на ноги и отряхивая с робы солому. В этот момент ему на плечо, трепеща крыльями, опустилась Хедвига и протянула лапку.

— Я не могу тебя послать, мне нужно послать кого-нибудь из них, — объяснил ей Гарри, оглядываясь на школьных сов.

Хедвига издала очень громкий крик и взлетела так резко, что ее когти больно вонзились в плечо Гарри. Все то время, пока он привязывал письмо к лапке большой амбарной совы, Хедвига сидела к нему задом. Когда амбарная сова улетела, Гарри протянул руку и попытался погладить Хедвигу, но та свирепо щелкнула клювом и взмыла к стропилам.

— Сначала Рон, а теперь еще и ты, — рассердился Гарри. — Я не виноват.

* * *

Если Гарри думал, что, как только все привыкнут к мысли, что его выбрали чемпионом, дела наладятся, то следующий день показал, насколько он ошибался. В понедельник начались занятия, он больше не мог прятаться от всей школы — и стало ясно, что вся школа, как и гриффиндорцы, не сомневается, что Гарри сам подал заявку на участие в Турнире, но, в отличие от гриффиндорцев, вовсе от этого не в восторге.

Хуффльпуффцы, у которых всегда были чудесные отношения с гриффиндорцами, внезапно сделались с ними со всеми чрезвычайно холодны. Чтобы это понять, хватило одного урока гербологии. Хуффльпуффцы явно считали, что Гарри украл славу у их чемпиона; это чувство усугублялось тем, что «Хуффльпуффу» вообще редко доставалась какая-либо слава, а Седрик был одним из немногих добившихся ее своей победой над «Гриффиндором» в квидишном матче. Эрни МакМиллан и Джастин Финч-Флэтчи, до этого отлично ладившие с Гарри, не захотели с ним разговаривать, хотя им пришлось вместе пересаживать лупящие луковицы в горшках, стоящих на одном подносе — и гадко заржали, когда одна из луковиц вывернулась из рук Гарри и вмазалась ему в глаз. Рон тоже не разговаривал с Гарри. Гермиона сидела между ними, предпринимая героические попытки поддерживать весьма натянутую беседу, и они оба отвечали ей нормальным тоном, но избегали встречаться взглядами. Гарри показалось, что даже профессор Спаржелла держалась с ним очень формально — но, в конце концов, она ведь была завучем «Хуффльпуффа».

При нормальных обстоятельствах он бы с нетерпением ждал встречи с Огридом, но уход за магическими существами означал также и встречу со слизеринцами — впервые с того момента, как его объявили чемпионом.

Вполне предсказуемо, Малфой прибыл к хижине Огрида с прочно утвердившейся на лице презрительной гримасой.