Гарри Поттер и Огненный кубок

Уважаемые мистер и миссис Десли!

Хоть нам ещё не представилась возможность лично познакомиться с вами, я не сомневаюсь, что Гарри много рассказывал вам о моём сыне Роне.

Возможно, Гарри сообщил вам, что финальный матч Кубка мира по Квиддитчу состоится вечером в следующий понедельник. Моему мужу Артуру удалось достать отличные билеты через знакомых в Отдел волшебных игр и спортивных состязаний.

Я очень надеюсь, что вы позволите нам взять Гарри на этот матч. Это, без сомнения единственный в жизни шанс. Кубок не разыгрывался в Великобритании уже тридцать лет. Билеты на него чрезвычайно трудно достать. И, разумеется, мы будем очень рады, если вы позволите Гарри погостить у нас до конца каникул. Мы доставим его на школьный поезд в целости и сохранности.

Будет лучше всего, если Гарри пошлёт ваш ответ как можно скорее и обычным путём, поскольку Магглский почтальон никогда не разносил почту в наш дом. Я не уверена, что он вообще знает, где мы живём.

Мы надеемся, что скоро увидим Гарри,

Ваша,

Молли Висли.

P.S. Я надеюсь, что наклеила достаточно марок.

Дочитав письмо, дядя Вернон засунул руку в карман и вытащил из него конверт.

"Полюбуйся!" — прорычал он.

Он поднял конверт, в котором прибыло письмо миссис Висли, и Гарри едва не расхохотался. Весь конверт, целиком, был заклеен марками, за исключением кусочка, размером в квадратный дюйм, куда миссис Висли малюсенькими буквами втиснула адрес Десли.

"Похоже, что она наклеила достаточно марок", — заметил Гарри, с таким видом, как будто в оплошности миссис Висли не было ничего из ряда вон выходящего. Глаза дядюшки злобно засверкали.

"Почтальон тоже заметил, — сказал он, скрежеща зубами, — очень интересовался, откуда прибыло письмо, да, да. Поэтому и позвонил в дверь. Нашёл это забавным".

Гарри не ответил. Другой на его месте не понял бы, почему дядя Вернон бушует из-за конверта, заклеенного марками, но Гарри жил в доме Десли достаточно долго и знал насколько близко они принимают к сердцу любые, из ряда вон выходящие вещи. Больше всего на свете они боялись, что кто-нибудь узнает, что они каким-то образом имеют что-то общее (как бы то ни было отдалённое) с людьми, подобными миссис Висли.

Дядя Вернон не сводил с Гарри злобного взгляда. Гарри же старался, как мог, сохранять невозмутимый вид. Если он не сделает глупости, или не скажет ерунды, ему удастся попасть туда, куда ему хотелось попасть больше всего на свете. И потому он сидел и ждал, когда дядя Вернон заговорит, но тот молчал и злобно глядел на него. Наконец Гарри решился открыть рот.

"Так мне можно будет поехать?" — спросил он.

Большое красное лицо дяди Вернона перекосила лёгкая судорога, усы ощетинились. Гарри показалось, что он видит насквозь через усы, что происходит в дядиной голове, а именно, жестокая борьба между двумя фундаментальными инстинктами: если он разрешит Гарри поехать, то Гарри будет счастлив. А этого дядя Вернон пытался не допустить все тринадцать лет жизни Гарри. С другой стороны, если он разрешит Гарри убраться к Висли, то это на две недели сократит пребывание Гарри у них дома — а об этом можно было только мечтать, ведь дядя Вернон его на дух не переносил. Надо было хорошенько подумать, и, чтобы протянуть время, он снова взглянул на письмо миссис Висли.

"Кто она — эта женщина?" — спросил он, с неприязнью разглядывая её подпись.

"Вы видели её, — сказал Гарри, — она — мать моего друга Рона. Она его встречала с Хог…, со школьного поезда в конце прошлого года".

Он чуть не сказал "Хогвартский экспресс", что уж точно бы вывело дядюшку из себя. Никто в семье Десли никогда не произносил вслух названия школы, в которой учился Гарри.

Огромное лицо дяди Вернона исказилось, изображая попытку вспомнить что-то крайне неприятное.

"Такая толстая коротышка? — в конце концов прорычал он, — с кучей рыжих детей?"