Гарри Поттер и Орден Феникса

И она, конечно же, была права, Гарри с головой был завален домашними заданиями, хотя, надо признать, что без ежевечерних наказаний у Умбридж, справляться с ними стало гораздо легче. Рон же совершенно увяз в домашних работах, потому что кроме Квидитчных тренировок дважды в неделю, он должен был выполнять еще и обязанности старосты. Однако, Гермиона, изучавшая гораздо больше предметов, чем они двое вместе взятые, не только успевала со всем справляться, но еще находила время, чтобы связать одежку для эльфов. Гарри должен был признать, что с каждым днем это выходило у нее все лучше: теперь уже почти всегда можно было найти разницу между шапками и носками.

День визита в Хогсмёд выдался ясным, но ветреным. После завтрака студенты построились в шеренгу перед Филчем, сверявшим их имена с длинным списком студентов, получивших разрешение от своих родителей или опекунов на посещение деревни. У Гарри сдавило грудь — он вспомнил, что, если бы не Сириус, он вообще бы никуда не смог выйти.

Когда Гарри добрался, наконец, до Филча, смотритель глубоко засопел, словно пытался учуять какой-то запах, но затем лишь коротко кивнул, его желваки судорожно дернулись, и Гарри поспешил спуститься по каменным ступеням в холодный, но залитый солнечным светом день.

— Эээ… а чего это Филч тебя обнюхивал? — спросил Рон, когда они быстро зашагали к широко открытым воротам.

— Полагаю, хотел унюхать запах навозных Бомб, — Гарри хохотнул. — Просто забыл вам рассказать…

И он пересказал им историю об отправке письма Сириусу, когда всего через несколько секунд в Совяльню ворвался Филч, требуя предъявить послание. Неожиданно, эта история показалась Гермионе намного интереснее, чем на самом деле воспринял ее сам Гарри.

— Он сказал, что ему намекнули, что ты заказываешь Навозные Бомбы? Но кто дал ему такую информацию?

— Не знаю, — Гарри пожал плечами. — Может, Малфой пошутил подобным образом.

Они прошли мимо высоких каменных столбов с крылатыми хряками, и повернули налево к деревне, ветер больно хлестал их по лицам.

— Малфой? — скептически произнесла Гермиона. — Ну да… может быть…

И пока они не дошли до окраины Хогсмёда, она погрузилась в размышления, не произнося ни слова.

— Кстати, а куда мы направляемся? — поинтересовался Гарри. — В «Три метлы»?

— О нет, — вышла из задумчивости Гермиона. — Там всегда слишком шумно. Я велела остальным встретить нас в «Кабаньей голове», другом пабе, знаешь, не том, что на главной дороге. Я думаю, там немного… обжуливают… поэтому студенты обычно туда и не ходят, так что там нас точно никто не подслушает.

Они спустились по главной улице мимо магазинчика Волшебных Приколов Зонки, где, без малейшего удивления, заметили Фрэда, Джорджа и Ли Джордана, прошли мимо почты, откуда с равными интервалами вылетали совы, и свернули в переулок, заканчивающийся, стоящим на возвышении, маленьким гостиным двором. На ржавой скобке над дверью висела перекошенная деревянная вывеска, с изображенной на ней отрубленной головой дикого вепря, обагряющей кровью белую ткань. Вывеска скрипела на ветру, и когда они втроем приблизились к двери, то замялись, не зная, на что решиться.

— Ну, давайте же, — немного нервно подбодрила их Гермиона.

И Гарри вошел первым.

Местечко было совершенно не похоже на «Три метлы», где огромная барная стойка сверкала чистотой и излучала приветливость. Бар «Кабаньей Головы» целиком умещался в маленькую, темную и очень грязную комнатку, сильно воняющую козлятиной. Окна были так заляпаны грязью, что в помещение почти не проникало солнце, вместо этого его освещали огрызки свечей, криво приделанных к грубым деревянным столам. С первого взгляда казалось, что полом служила просто утрамбованная земля, но, пройдясь по нему, становилось ясно, что под слоем вековой грязи прячутся каменные плиты.

Гарри живо вспомнил, что в первый год его учебы Хагрид упоминал об этом пабе: «Ага, много всякого народа толчется в Кабаньей голове», — сказал он, объясняя, как выиграл у незнакомца в капюшоне драконье яйцо. Тогда Гарри не мог понять, почему Хагрид не удивился, отчего незнакомец прятал свое лицо во время их встречи; но теперь до него дошло, что скрывать свое лицо было чем-то вроде модной тенденции в «Кабаньей Голове». За барной стойкой сидел человек, с головой, обмотанной серыми от грязи бинтами, однако он все же умудрялся залпом проглатывать через прорезь в районе рта горящее содержимое бесконечных дымящихся стаканов. Еще два человека, закутанные в плащи с низко надвинутыми на глаза капюшонами сидели за столом возле окна. Если бы не сильный йоркширский акцент, Гарри принял бы их за дементоров. А в самом темном углу у камина расположилась ведьма под толстой черной вуалью, из-под которой высовывался только самый кончик ее носа.

— Ох, я не знаю Гермиона, — пробормотал Гарри, косясь на эту ведьму. — Тебе не приходило в голову, что под вуалью вполне может оказаться Умбридж?

Гермиона бросила оценивающий взгляд на ведьму.