Читаем Гарри Поттер и Орден Феникса полностью

Когда смысл её слов дошёл до Гарри, его сердце сковало льдом. Да как она может говорить о Седрике здесь, где целуются парочки и летают херувимчики?

Чу заговорила снова, более высоким, чем обычно, голосом:

— Я давно хотела у тебя спросить… Седрик… говорил что-нибудь… обо мне… перед смертью?

О чём — о чём, а об этом Гарри разговаривать не хотелось — тем более с Чу.

— В общем… нет, — скованно ответил он. — Понимаешь… он и не успел бы. Э-м… так ты… так ты… на каникулах часто ходила на квидишные матчи? Ты ведь болеешь за «Торнадос», да?

Его голос прозвучал неестественно бодро и весело. Но тут, к своему ужасу, он увидел, что глаза Чу полны слёз, совсем как тогда, под омелой.

— Слушай, — в отчаянии сказал он, наклоняясь очень близко к Чу, чтобы никто не услышал его слова, — давай сейчас не будем говорить о Седрике… давай лучше о чём-нибудь другом…

Кажется, именно этого говорить не стоило.

— Я думала, — пролепетала Чу, и на стол брызнули слёзы, — думала, что ты… должен меня по… понять! Мне нужно об этом говорить! И тебе, конечно, то… тоже! Ты же это ви… видел!

Господи, да что же это такое! Роджер Дэвис даже отклеился от девицы, чтобы посмотреть на рыдающую Чу.

— Я… уже говорил, — прошептал Гарри, — с Роном и Гермионой, но…

— Ах, с Гермионой! — вскричала Чу. Её лицо блестело от слёз. Ещё несколько пар перестали целоваться и повернули к ним головы. — А со мной, значит, нельзя! Может, мы лучше… мы лучше…. мы… расплатимся, и ты пойдёшь к Гермионе Грэ… Грэнжер! Тебе же только этого и хочется!

Гарри в полнейшем потрясении смотрел на Чу. Она схватила со стола кружевную салфетку и стала вытирать мокрое лицо.

— Чу? — пролепетал Гарри, страстно желая, чтобы Роджер Дэвис вспомнил про свою девицу и перестал таращиться на них с Чу.

— Давай, давай, иди! — Чу разрыдалась в салфетку. — Не знаю, зачем ты вообще меня приглашал? Чтобы после меня встречаться с другими?… Сколько у тебя свиданий на сегодня, после Гермионы?

— Да всё совсем не так! — воскликнул Гарри. Догадавшись, почему она сердится, он почувствовал такое облегчение, что даже рассмеялся — а это, как стало понятно секунду спустя, тоже было ошибкой.

Чу выскочила из-за стола. Всё кафе, замерев, жадно наблюдало за бурной сценой.

— До свидания, Гарри, — голосом трагической актрисы вскричала Чу, икнула, бросилась к двери, распахнула её и выбежала под дождь.

— Чу! — крикнул Гарри, но дверь с немелодичным звоном уже закрылась за ней.

Воцарилась полнейшая тишина. Все взгляды были устремлены на Гарри. Он бросил на столик галлеон, стряхнул с головы розовое конфетти и вслед за Чу выбежал на улицу.

Там хлестал ливень. Чу нигде не было. Гарри не мог взять в толк, почему всё так обернулось — ведь полтора часа назад они отлично ладили.

— Женщины! — в сердцах бросил он и, сунув руки в карманы, зашлёпал по мокрой дороге. — И чего, спрашивается, ей понадобилось говорить о Седрике? Зачем она постоянно вспоминает такое, от чего превращается в живой поливальный шланг?

Он повернул направо и побежал, взметая фонтаны брызг, а через пару минут уже вошёл в «Три метлы». До встречи с Гермионой было далеко, но он подумал, что в баре наверняка найдётся, с кем провести время. Убрав с глаз мокрые волосы, Гарри огляделся и заметил в углу мрачного Огрида.

— Эй, привет! — поздоровался он, протиснувшись между забитыми до отказа столиками, и придвинул стул к столу Огрида.

Тот вздрогнул и, будто не узнавая, поглядел вниз, на Гарри.

— А, это ты, — протянул Огрид. На его лице красовались два свежих пореза и несколько новых синяков. — Как дела?

— Нормально, — соврал Гарри; впрочем, по сравнению с израненным, глубоко несчастным Огридом, ему действительно было не на что жаловаться. — А ты как?

— Я? — переспросил Огрид. — Отлично, Гарри, просто великолепно.

Он заглянул в оловянную кружку, размером больше похожую на ведро, и тяжко вздохнул. Гарри не знал, что сказать; они помолчали. Затем Огрид отрывисто произнёс: — Ну чего, снова мы в одной лодке, да, Гарри?

— М-м… — неопределённо промычал Гарри.

— Да… я всегда говорю… изгои мы с тобой, оба два, — мудро закивал Огрид, — Оба сироты. Да… оба сироты.

И он основательно отхлебнул из кружки.

— Приличная семья — большое дело, — продолжал он. — Папаша у меня был приличный. И у тебя мама-папа приличные. Не помри они, жизнь пошла бы по-другому, да?

— Да… наверно, — осторожно согласился Гарри. Огрид был какой-то странный.

— Семья, — хмуро пробурчал Огрид. — Что ни говори, кровь — это важно…

И смахнул капельку крови с глаза.

— Огрид, — не удержавшись, спросил Гарри, — откуда у тебя эти раны?

— А? — перепугался Огрид. — Какие раны?

— Да вот эти! — Гарри показал на его лицо.

— А!… Это, Гарри, обычные синяки да шишки, — наставительно сказал Огрид, — работа такая.

Он осушил кружку, поставил и поднялся из-за стола.

— Ну, пока, Гарри… не болей.

Огрид грустно похромал к двери и вышел под проливной дождь. Гарри несчастными глазами смотрел ему вслед. Огриду плохо, он что-то скрывает, но почему-то отказывается от помощи. В чём дело? Гарри не успел как следует об этом подумать, потому что очень скоро услышал крик:

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже