Гарри Поттер и Орден Феникса

— А она что, и раньше предупреждала учеников? — тревожно спросила Гермиона.

— Да, конечно, — уверенно сказал Почти Безголовый Ник, подвинувшись к ней и пролетев сквозь Невилла (Невилл вздрогнул; не очень приятно, когда через тебя пролетает привидение). У шляпы после предупреждения был довольный вид, но профессор МакГонагалл, которая никак не могла начать вызывать первоклассников, одарила болтающих учеников строгим взглядом. Почти Безголовый Ник приложил к губам свой прозрачный палец и сел прямо; разговоры учеников прекратились. Одарив четыре стола последним грозным взглядом, профессор МакГонагалл опустила глаза в длинный свиток пергамента и вызвала первого новичка.

— Аберкромби, Ян.

Напуганного вида мальчик, которого Гарри заметил раньше, вышел вперед и натянул шляпу на голову; шляпа чуть было не накрыла его по плечи, но удержалась на достаточно оттопыренных ушах. Шляпа задумалась ненадолго, потом складка-рот выкрикнула:

— Гриффиндор!

Гарри громко захлопал вместе с другими, пока Ян Аберкромби добрался до стола и сел с таким видом, будто был готов провалиться сквозь землю и больше никогда не появляться в этом зале.

Вереница первоклассников медленно редела. В перерывах между вызовом учеников и рассуждениями шляпы Гарри мог расслышать, как урчало в животе у Рона. Наконец, Роуз Зеллер была определена в Хаффлпафф и профессор МакГонагалл унесла шляпу с табуретом. Профессор Дамблдор поднялся на ноги.

При виде Дамблдора, который всегда вызывал у него только хорошие чувства, Гарри успокоился. После встречи с драконо — лошадями и при виде пустого места Хагрида Гарри показалось, что Хогвартс, возвращения в который он с нетерпением ждал, полон неожиданных сюрпризов — например, предостерегающих ноток в знакомой ему песне шляпы. По крайней мере, не было ничего неожиданного в том, что директор собирается произнести приветственную речь перед новым учебным годом.

— Во-первых, — взволнованно сказал Дамблдор, улыбаясь и раскрывая объятия, — поприветствуем наших новичков! Добро пожаловать в Хогвартс! Мы рады видеть всех остальных учеников! Самое время произнести речь, но мы обойдёмся без неё. Начнем же пир!

Едва Дамблдор сел, раздался одобрительный смех и взрыв аплодисментов. Дамблдор перекинул свою бороду за плечо, чтобы она не попала в тарелку — еда появилась прямо из воздуха, и пять длинных столов ломились от разнообразных пирогов и овощных блюд, выпечки, подливок и бутылей с тыквенным соком.

— Класс, — сказал Рон нетерпеливым голосом и стал накладывать себе на тарелку отбивные, Почти Безголовый Ник следил за ним тоскливым взглядом.

— Что ты говорил перед сортировкой? — спросила Гермиона у призрака. — О предостережениях шляпы?

— Ах да, — Ник был рад отвернуться от Рона, который увлеченно чавкал запеченной картошкой. — Я уже несколько раз слышал, как шляпа предупреждала учеников, она говорила так всегда, когда Хогвартсу что-нибудь угрожало. И всегда она говорила об одном и том же: держитесь вместе, чтобы противостоять опасности.

— А к-к шляп мож-т зать оппасн-сти? — спросил Рон.

Рон так набил рот едой, что Гарри удивился, как ему вообще удалось что-то произнести.

— Прошу прощения? — вежливо сказал Почти Безголовый Ник. Гермиона с отвращением посмотрела на Рона, который с усилием проглотил еду и наконец сказал: — Откуда шляпе знать, что Хогвартс в опасности, если она — шляпа?

— Не знаю, — ответил Почти Безголовый Ник. — Ну, она ведь живет в кабинете Дамблдора и наверняка черпает сведения там.

— И она говорит, чтобы все четыре факультета дружили? — спросил Гарри, смотря в сторону слизеринского стола, где Драко Малфой исполнял роль тамады. — Не много ли она хочет, эта шляпа?

— Не то что бы дружили, — исправил его призрак. — Она имела в виду дружеское сотрудничество. Например, мы, призраки, принадлежим к разным факультетам и стараемся сохранять дружеские отношения. Я никогда не стану спорить с Кровавым Бароном, если только это не касается чести Гриффиндора.

— Да ты его просто боишься, — сказал Рон.

Почти Безголовый Ник был оскорблен до глубины души.

— Боюсь? Я, сэр Николас де Мимси-Попингтон, никогда в жизни не был трусом! Благородная кровь, которая течет в моих венах —

— Кровь? — встрял Рон. — У тебя что, до сих пор по венам бежит —

— Я сказал теоретически! — вспылил Ник, голова которого угрожающе покачивалась на шее. — Я не могу есть и пить, но, во всяком случае, имею право говорить, как мне вздумается! И мне совсем не нравится, когда ученики насмехаются над тем, что я не живой!

— Ник, он и не думал смеяться над тобой, — Гермиона бросила на Рона гневный взгляд.

Как назло, рот Рона опять был набит едой и все, что он смог выдавить, было: — К-нечно, и не д-мал м-меяться. Ник не принял эту фразу как извинение, и, поправляя на лету свою шляпу с пером, он полетел в сторону братьев Криви, Колина и Денниса.

— Доигрался, Рон, — буркнула Гермиона.

— А что я такого сделал? — спросил Рон невозмутимо, когда наконец-то ухитрился проглотить еду. — Вопрос нельзя задать, что ли?

— Да ладно, успокойся, — прервала его Гермиона, и до конца трапезы они оба молчали.