Гарри Поттер и орден феникса

Даже для воскресенья в замке было на редкость тихо. Все на улице, на солнышке, наслаждаются последними школьными днями, когда не надо делать уроков и ничего повторять. Гарри брел по пустынному коридору, выглядывая в окна: кто-то носился над стадионом, играя в квидиш, а два человека плавали в озере в сопровождении гигантского кальмара.

Гарри сам не знал, хочется ему одиночества или нет; из компании он сразу порывался уйти, но стоило остаться одному, как хотелось общества. Хотя, пожалуй, и правда неплохо бы навестить Огрида, они еще толком не разговаривали после его возвращения…

Едва он спустился с мраморной лестницы, справа из слизеринской общей гостиной вышли Малфой, Краббе и Гойл. Гарри застыл; то же сделали Малфой и компания. Все молчали; лишь со двора в открытые двери неслись крики, смех и плеск.

Малфой огляделся – проверял, нет ли поблизости учителей, – а затем прошипел Гарри:

– Ты покойник, Поттер.

Гарри поднял брови.

– Вот так номер, – сказал он, – чего ж я тогда хожу.

Гарри еще никогда не видел Малфоя в такой ярости и с неким отстраненным удовлетворением смотрел в это бледное, острое, искаженное злобой лицо.

– Ты поплатишься, – свирепо выдохнул Малфой, – за то, что сделал с моим отцом… Уж я позабочусь.

– Дрожу от страха, – саркастически отозвался Гарри. – Конечно, по сравнению с вами лорд Вольдеморт – так, пустячок… Что? – добавил он, заметив их потрясение при звуке ужасного имени. – Он же приятель твоего папаши? Ты же не боишься его, нет?

– Думаешь, ты теперь большой человек, Поттер, – процедил Малфой, вместе с Краббе и Гойлом надвигаясь на Гарри. – Подожди. Я тебя достану. Ты не можешь засадить моего отца в тюрьму…

– Уже смог, не так давно, – заметил Гарри.

– Дементоры ушли из Азкабана, – негромко сказал Малфой. – Папа и остальные очень скоро будут на свободе…

– Наверно, – согласился Гарри. – Зато все будут знать, какое они дерьмо…

Рука Малфоя метнулась к волшебной палочке, но опередить Гарри было трудно – он выхватил палочку раньше, чем Малфой донес руку до кармана.

– Поттер!

Крик звонко разнесся по вестибюлю. На лестнице из подземелья показался Злей. На Гарри накатила невиданная злоба, намного сильнее его ненависти к Малфою… Что бы ни говорил Думбльдор, Злея он не простит никогда… никогда…

– Что это вы делаете, Поттер? – как всегда, холодно осведомился Злей, подходя ближе.

– Думаю, каким проклятием зачаровать Малфоя, сэр, – свирепо выпалил Гарри.

Злей потрясенно на него уставился.

– Немедленно уберите палочку, – отрывисто приказал он. – Минус десять баллов с «Грифф…».

Злей бросил взгляд на гигантские песочные часы и усмехнулся.

– Вот оно что. У «Гриффиндора» уже не осталось баллов. В таком случае, Поттер, придется нам…

– Начислить новые?

На пороге замка стояла профессор Макгонаголл. В одной руке она держала клетчатый саквояж, другой тяжело опиралась на трость, но в целом выглядела прекрасно.

– Профессор Макгонаголл! – воскликнул Злей, бросаясь к ней. – Вижу, вас выписали!

– Да, профессор Злей. – Профессор Макгонаголл дернула плечами, сбрасывая дорожный плащ. – Теперь я как новенькая. Ну-ка, вы, двое… Краббе… Гойл…

И она царственно поманила их к себе. Краббе и Гойл приблизились, неловко шаркая ногами.

– Держите, – профессор Макгонаголл пихнула саквояж Краббе, а плащ – Гойлу, – отнесите-ка это ко мне в кабинет.

Краббе и Гойл повернулись и затопотали вверх по мраморной лестнице.

– Итак, – сказала профессор Макгонаголл, глядя на песочные часы. – Я считаю, Поттер и его друзья заслужили по пятьдесят баллов за то, что мир узнал наконец о возвращении Сами-Знаете-Кого. Что скажете, профессор Злей?

– Что? – переспросил тот, хотя все расслышал – Гарри был в этом уверен. – О… ну… мне кажется…

– Значит, по пятьдесят Поттеру, двоим Уизли, Лонгботтому и мисс Грейнджер, – провозгласила профессор Макгонаголл, и в нижнюю колбу гриффиндорских часов градом посыпались рубины. – Ах да, и пятьдесят мисс Лавгуд, – добавила она, и в часах «Вранзора» просыпались вниз сапфиры. Далее… Насколько я поняла, вы хотели вычесть у «Гриффиндора» десять баллов? Прошу…

Десять рубинов перелетели обратно в верхнюю колбу, но внизу тем не менее осталось весьма внушительное количество.

– Ну-с, Поттер, Малфой, в такой замечательный день в помещении делать нечего, – бодро объявила профессор Макгонаголл.

Гарри не нужно было повторять дважды; он сунул палочку в карман и быстрым шагом направился к парадной двери, не оборачиваясь на Злея и Малфоя.

Потом он побрел к хижине Огрида. Солнце палило нещадно. Вокруг, в траве, валялись школьники – загорали, беседовали, читали воскресный «Оракул», ели конфеты, поглядывали на Гарри; окликали его, махали руками, стремясь показать, что, как и «Оракул», отныне считают его героем. Гарри никому не отвечал. Он понятия не имел, что им известно о случившемся три дня назад, но до сих пор расспросов избежать удавалось, и пусть так и остается.