Гарри Поттер и орден феникса

– Да, Гарри, они тебя совсем захвалили. – Гермиона быстро пробежала глазами статью. – «Одинокий голос правды… все считали его сумасшедшим, но он твердил свое… вынужденный терпеть насмешки и клевету…» Хммм, – нахмурилась она, – вижу, они забыли упомянуть, что насмешки и клевета в основном распространялись их газетой…

Гермиона поморщилась и приложила руку к ребрам. Проклятье Долохова, хотя и ослабленное из-за того, что он произнес его про себя, причинило много бед, а лечение, говоря словами мадам Помфри, «дело долгое». Гермиона каждый день пила по десять разных микстур, быстро поправлялась и уже сильно скучала в лазарете.

– «Сами-Знаете-Кто снова рвется к власти», полосы со второй по четвертую, «О чем нам не рассказало министерство», полоса пять, «Почему никто не слушал Альбуса Думбльдора», полосы с шестой по восьмую, «Эксклюзивное интервью с Гарри Поттером», полоса девять… М-да, – Гермиона сложила и отшвырнула газету, – теперь им есть о чем писать. А интервью с Гарри вовсе не эксклюзивное, оно было в «Правдоборе»…

– Папа его продал, – обычным мечтательным тоном произнесла Луна, переворачивая страницу журнала. – И между прочим, за очень хорошие деньги, так что летом мы едем в Швецию, искать складкорогих стеклопов.

Гермиона некоторое время боролась с собой, затем сказала:

– Звучит заманчиво.

Джинни встретилась взглядом с Гарри и быстро отвернулась, пряча улыбку.

– Кстати, – Гермиона села прямее и опять поморщилась, – расскажите, что в школе-то творится.

– Флитвик убрал болото, – поведала Джинни, – причем за три секунды. Но маленький кусочек под окном оставил и велел обнести веревками…

– Зачем? – поразилась Гермиона.

– Говорит, очень уж здорово сделано, – пожала плечами Джинни.

– Он его оставил как памятник Фреду и Джорджу, – с набитым ртом промычал Рон. – Это все они прислали, – пояснил он для Гарри и показал на гору шокогадушек. – С хохмазином-то, видно, полный порядок, а?

Гермиона посмотрела неодобрительно и спросила:

– Значит, как только Думбльдор вернулся, все пришло в норму?

– Да, – кивнул Невилл, – все своим чередом.

– Филч небось счастлив? – спросил Рон и поставил перед собой шокогадушную карточку с Думбльдором, оперев ее о кувшин с водой.

– Ничего подобного, – ответила Джинни. – Он ужасно горюет… – Она понизила голос до шепота. – Все твердит: Кхембридж – лучшее, что было с «Хогварцем» за всю его историю…

Все шестеро обернулись. На койке напротив, уставившись в потолок, лежала профессор Кхембридж. Думбльдор вызволил ее из плена; как ему это удалось, не знал никто, но он вернулся из леса без единой царапины. Кхембридж ничего не рассказывала – после возвращения в замок она, насколько знали ребята, вообще толком не говорила. Что с ней сейчас, тоже было непонятно. Из встрепанных мышастых волос, раньше всегда аккуратно уложенных, до сих пор торчали листья и веточки, но в остальном Кхембридж выглядела как обычно.

– Мадам Помфри говорит, это шок, – шепнула Гермиона.

– Скорее тоска, – возразила Джинни.

– Зато если сделать вот так, она проявляет признаки жизни. – И Рон пощелкал языком. Кхембридж с полоумным видом села в постели.

– Что с вами, профессор? – крикнула мадам Помфри, высовывая голову из своего кабинета.

– Ничего… ничего… – отозвалась Кхембридж, опускаясь на подушки. – Должно быть, приснилось…

Гермиона и Джинни, прыснув, уткнулись в одеяло.

– Кстати, о кентаврах, – немного успокоившись, сказала Гермиона. – Кто сейчас преподает прорицание? Фиренце останется?

– А куда ему деваться? – пожал плечами Гарри. – Табун его назад не примет.

– Наверно, они с Трелони оба будут преподавать, – предположила Джинни.

– Спорим, Думбльдор жалеет, что не смог отделаться от Трелони, – промычал Рон, прожевывая четырнадцатую шокогадушку. – И вообще, бесполезный предмет, Фиренце тоже не лучше…

– Как ты можешь?! – воскликнула Гермиона. – Мы же знаем теперь, что бывают настоящие пророчества!

У Гарри заколотилось сердце. О содержании пророчества он не говорил ни Рону, ни Гермионе, никому. Все знали от Невилла, что оно разбилось, когда Гарри волок его по ступеням в Зале Смерти, и Гарри их не разубеждал. Он представлял себе лица друзей, когда они узнают, что он неизбежно станет либо убийцей, либо жертвой… Нет, он к этому не готов.

– Жалко, что оно разбилось, – тихо произнесла Гермиона, покачав головой.

– Да, жалко, – отозвался Рон. – Зато и Сами-Знаете-Кто не узнал, про что там было… Ты куда? – удивленно и расстроенно воскликнул он, увидев, что Гарри встает.

– Э-э… к Огриду, – ответил Гарри. – Он только что вернулся, я обещал его навестить и рассказать, как вы тут.

– Тогда ладно, – проворчал Рон, поглядев на яркое голубое небо за окном. – Вот бы и нам с тобой.

– Передавай от нас привет! – крикнула вдогонку Гермиона. – И узнай, как дела у… у его маленького друга!

Гарри махнул рукой – мол, понял – и вышел из палаты.