Гарри Поттер и Орден Феникса

Хочу обратить ваше внимание на прозвища персонажей (см. таблицу ниже). Оригинальные английские слова не несут ассоциативной нагрузки для русскоязычного читателя, которая необходима, чтобы добиться такого же эффективного восприятия персонажей, которого хотел добиться Автор, давая герою то или иное прозвище, но частое использование их в прямой речи персонажей вызвало необходимость придать им русское звучание (за исключением тех случаев, когда в качестве клички использовано имя или фамилия), не переводя дословно, а сохраняя эмоциональную окраску.

Такой подход к именам и названиям в переводах книг Ролинг на русский язык предложен читателю впервые, и мне он представляется правомочным и чрезвычайно интересным.

О. Шапиро

Глава 1. Дадли в дементорном дурмане[1]

Раскаленный летний день тянулся к закату, и сонная тишина обволакивала большие квадратные дома на Прайвет-драйв.[2]

Неизменно отполированные до блеска автомобили сейчас стояли пыльными на подъездных дорожках, а лужайки, некогда изумрудно-зеленые, теперь пожелтели и высохли — причиной тому стала засуха и запрет на пользование садовыми шлангами. Лишенные привычного занятия, состоявшего в мытье автомобилей и стрижке лужаек, жители Прайвет-драйв отступили в тень прохладных домов, распахнутыми настежь окнами надеясь привлечь к себе внимание несуществующего ветерка. Снаружи остался только один — подросток, который навзничь лежал на клумбе у дома номер четыре.

Худой, темноволосый, в очках, он выглядел несколько болезненным и зажатым, словно вымахал слишком быстро. Одеждой ему служили заношенные, грязные джинсы, вылинявшая, растянутая футболка и рваные кроссовки. Внешность Гарри Поттера не вызывала расположения соседей, принадлежавших к тому сорту людей, которые убеждены, что неряшливость должна караться законом, но этим вечером Гарри залег в раскидистый куст гортензии и для прохожих оставался совершенно незаметен. Обнаружить его смогли бы лишь дядя Вернон или тетя Петунья, если бы высунули головы из окна гостиной и посмотрели точнехонько вниз, на клумбу.

Гарри решил, что, в конечном счете, может поздравить себя с идеей спрятаться именно тут. Хотя лежать на горячей, твердой земле не совсем удобно, но, с другой стороны, — здесь никто не буравит его взглядом, не забрасывает едкими вопросами и не заглушает диктора новостей скрипом зубов, как это случалось всякий раз, когда он пробовал сесть в гостиной, чтобы вместе с дядей и тетей посмотреть телевизор.

Эта мысль словно влетела в открытое окно, и дядя Гарри, Вернон Дарсли, внезапно выдал:

— Как хорошо, что мальчишка перестал мозолить глаза. Между прочим, где он?

— Не знаю, — равнодушно откликнулась тетя Петуния. — В доме его нет.

Дядя Вернон буркнул:

— Посмотреть новости… — и саркастично продолжил: — Хотелось бы мне знать, ну зачем ему это нужно. Вот какого нормального мальчика будет волновать то, о чем говорят в новостях… Дадли понятия не имеет, что происходит, сомневаюсь, что он знает, кто премьер-министр! И вообще, можно подумать, про их братию пойдет речь в наших

новостях…

— Вернон, ш-ш! — шикнула тетя Петунья. — Окно открыто!

— Ах, да… извини, дорогая.

Дарсли затихли. Под аккомпанемент рекламы мюслей «Fruit'n'Bran» к завтраку Гарри следил за престарелой миссис Фигг, ненормальной любительницей кошек с соседней улицы Уистерия-уок,[3] которая неспешно семенила мимо. Она хмурилась и беззвучно шевелила губами. Гарри порадовался тому, что скрыт кустами, поскольку с недавних пор миссис Фигг взяла за правило приглашать его на чай, всякий раз встречаясь с ним на улице. Старушка скрылась за углом, и тут из окна вновь понесся голос дяди Вернона.

— Дадлика позвали на чай?

— К Полкиссам,[4] — с нежностью отозвалась тетя Петунья. — У него так много приятелей, он так популярен…