Гарри Поттер и Принц-полукровка ( перевод Народный)

Гарри втайне спрашивал себя, кто же этот Принц-полукровка. Шестикурсникам задавали столько, что ему ещё не удалось прочитать свой экземпляр «Продвинутой Алхимии» полностью, однако он уже успел пролистать книгу и заметил, что почти на каждой странице Принц оставил дополнительные указания, не все из которых касались зелий. Местами попадались записи, смахивающие на заклинания, которые Принц, похоже, придумал сам.

— Или сама, — возмущённо заметила Эрмиона, когда вечером в субботу Гарри показывал Рону в гостиной одну из таких пометок. — Это могла быть и девушка. По-моему, почерк больше похож на женский, чем на мужской.

— Он называет себя Принц —полукровка, — ответил Гарри. — Много ли девушек было принцами?

Похоже, Эрмионе нечего было возразить. Она лишь нахмурилась и отдёрнула от Рона своё сочинение по Основам рематериализации, которое тот пытался прочитать вверх ногами.

Гарри взглянул на часы и поспешно засунул «Продвинутую Алхимию» обратно в сумку.

— Без пяти восемь. Я лучше пойду, а то опоздаю к Дамблдору.

— О-о-о! — выдохнула Эрмиона, сразу оживившись. — Удачи! Мы подождём, уж очень хочется узнать, чему он собрался тебя учить!

— Надеюсь, всё будет классно, — сказал Рон, и они проводили Гарри взглядом, пока тот выбирался через портретный лаз.

Гарри шёл по пустым коридорам. Ему пришлось быстро спрятаться всего раз, за статуей, когда из-за угла, бормоча что-то себе под нос, появилась профессор Трелони, тасуя колоду засаленных игральных карт и гадая прямо на ходу.

— Двойка пик: конфликт, — прошелестела она, проходя мимо места, где притаился Гарри. — Семёрка пик: дурное предзнаменование. Десятка пик: насилие. Валет пик: тёмный молодой человек, возможно в беде, который испытывает неприязнь к гадающему…

Она резко остановилась, как раз с другой стороны статуи, за которой стоял Гарри.

— Ну, это точно неверно, — раздражённо сказала она, и Гарри услышал, как Трелони, тасуя карты, уходит, оставив после себя слабый запах дешёвого хереса, вроде того, который используют на кухне. Он подождал, пока она не скрылась совсем, и затем рванул дальше, затормозив только в коридоре на восьмом этаже, там, где у стены стояла одинокая горгулья.

— Кислотные леденцы, — произнёс Гарри. Горгулья отошла в сторону; стена раздвинулась, открыв каменную винтовую лестницу, плавно движущуюся вверх. Гарри шагнул на неё, и она доставила его к двери с медным молоточком, которая вела в кабинет Дамблдора.

Гарри постучал.

— Войдите, — послышался голос директора.

— Добрый вечер, сэр, — поздоровался Гарри, заходя в кабинет.

— А, добрый вечер, Гарри. Присаживайся, — улыбнулся Дамблдор. — Надеюсь, первая неделя после каникул прошла удачно?

— Да, сэр, спасибо, — ответил Гарри.

— Похоже, ты зря времени не терял — уже заработал взыскание!

— Э-э, — неловко начал было Гарри.

Однако Дамблдор вовсе не казался сердитым.

— Я договорился с профессором Снэйпом, что ты отбудешь наказание в следующую субботу.

— Хорошо, — сказал Гарри, у которого сейчас на уме были вещи поважнее, чем наказание у Снэйпа, и украдкой оглянулся по сторонам в поисках хоть какого-нибудь намёка на то, что Дамблдор собирался ему показать в этот вечер. Круглый кабинет выглядел как обычно: хрупкие серебряные инструменты стояли на столах с тонкими ножками, попыхивая дымом и жужжа; портреты прежних директоров и директрис клевали носами в своих рамах, а великолепный феникс Дамблдора, Фокс, сидел на насесте рядом с дверью, с интересом разглядывая Гарри. Не похоже было, что Дамблдор расчистил место для дуэльных упражнений.

— Итак, Гарри, — бодро начал Дамблдор, — уверен, ты хочешь узнать, что я приготовил для этих — как бы получше выразиться — занятий?

— Да, сэр.

— Что ж, я решил, что теперь, когда ты знаешь, почему Лорд Волдеморт пытался убить тебя пятнадцать лет назад, пришло время рассказать тебе ещё кое о чём.

Повисло молчание.

— В конце прошлого семестра вы говорили, что расскажете всё, — возразил Гарри, с трудом удерживаясь от обвиняющего тона. — Сэр, — добавил он.

— Я так и сделал, — спокойно ответил Дамблдор. — Я открыл тебе всё, что знал. Теперь мы покидаем прочный фундамент фактов и отправляемся сквозь мрачные болота воспоминаний в дебри самых сумасбродных догадок. С этого момента, Гарри, я могу ошибаться так же ужасно, как Гемфри Бельчер, который думал, будто пришло время сырных котлов.

— Но вы считаете, что правы? — спросил Гарри.

— Конечно, я так считаю, но, как ты уже убедился, я могу ошибаться, как любой другой человек. В действительности, будучи — ты уж прости — гораздо умнее большинства людей, я склонен делать, соответственно, более значительные ошибки.

— Сэр, то, что вы собираетесь открыть мне, как-то связано с пророчеством? — нерешительно спросил Гарри. — Это поможет мне… уцелеть?

— Это очень тесно связано с пророчеством, — ответил Дамблдор небрежно, как если бы Гарри спросил его о прогнозе погоды. — И я, безусловно, надеюсь, что это поможет тебе уцелеть.