Гарри Поттер и… просто Гарри

— Я не пускал пузыри и уж тем более никогда не мучил котят! — ещё больше возмутился Пат, — а что за презент?

Я достал ручку и отдал Пату. Он внимательно на неё посмотрел, потом вздохнул, и на лице его отразилась непривычная ностальгия.

— А помнишь, как мы на колесе обозрения застряли на сорок пять минут? — мечтательно протянул мой друг.

— Угу, — такое разве забудешь? Пат тогда громко насвистывал нам «Боже, храни королеву» (и даже подбивал петь нас гимн хором), у меня иссяк весь запас анекдотов и историй про моих родственников, а Лу клеили парни из кабинки выше. Снимали нас с помощью пожарной лестницы.

— И в морду получить-то не из-за кого, — также задумчиво продолжил Пат.

— Можешь получать за убеждения, — предложил я.

— За убеждения я и сам кому хочешь врежу, — нагло заявил Пат, и поплотнее запахнул мантию, — что-то холодать стало…

Мы как-то сами собой прибрели к хижине Хагрида. Я просто знаю, что это хижина Хагрида, но раньше я здесь не был. Тыквы, размером с покрышку хорошего тягача, пугало… смешное какое-то, наверное, отпугивает ворон, доводя их до икотки от смеха. А это кто здесь пасётся?.. ой-ой-ой, кажется, гиппогриф…

— Обалдеть, — прошептал Пат, глазея на это причудливое создание природы, — я, конечно, читал… но в живую… Знаешь, подобные мутации даже под воздействием радиации…

— Эй! Ну-ка, отойдите! — прорычало сзади нас.

Мы подпрыгнули и резко обернулись. А вот и сам хозяин. Масса волос и впечатляющие размеры. Вот только что-то смутно знакомое…

— Ой, Гарри! — вдруг расцвёл при виде меня Хагрид. Я уже давно забыл удивляться, что меня все знают.

— Здравствуйте, — хором сказали мы с Патом, и мой друг добавил, — профессор.

Хагрид продолжил, невзирая на наш официальный тон:

— Ну, надо же! Копия папаша, — я заметил, как Пат вздрогнул. Видимо подумал, что это про него, — а глаза-то, глаза как у мамки. А я тебя во-о-от таким помню! — Хагрид показал неопределяемую величину руками, — это я ж тебя к тётке-то отвозил. Да…

— На летающем мотоцикле? — озарило меня. Пат покосился на меня, и, кажется, хотел покрутить пальцем у виска.

— Ну да! — ещё больше обрадовался Хагрид и пригласил нас к себе в гости.

Хагрид разрешил нам погладить гиппогрифа по имени Клювокрыл и напоил нас чаем с каменными булочками. Я честно пытался погрызть одну, но когда у меня что-то хрустнуло во рту (или попавший в булку таракан, или зуб), я решил больше не экспериментировать.

Хагрид, не смотря на свои великанские габариты, оказался добродушным дядькой с ярко выраженной любовью к живой природе. Особенно к той природе, что кусалась, царапалась, бодалась и плевалась огнём. Эх, не знают о нём «зелёные». С таким единомышленником они бы добились больших успехов.

— А зачем тебе гиппогриф на огороде? — поинтересовался Пат.

— Да болеет он чего-то, — ответил Хагрид, — перья вон лезут. Я уж думаю, пусть поживёт чуток отдельно от своих-то.

Хм. А я-то думал, он ему грядки копает. Или ворон отпугивает. Или ест. Ворон, в смысле.

Хагрид хорошо знал моих родителей (а скажите, ради бога, кто их не знал?). Маму Пата он тоже помнил (по всей видимости, из-за её любви к саламандрам и вообще всякой огнеживущей живности). Правда, он сначала не признал в Пате представителя «змеиного» факультета. На распределении-то его не было.

— Тоже Гриффиндор? — спросил у него Хагрид, видимо, не разглядев его слизеринского галстука, — или, как мать, Равенкло?

— Нет, Слизерин, — отозвался помрачневший Пат, и одними губами добавил, — как папа.

Хагрид смутился.

— Ну, да… Слизерин… ну, бывает…

Пат бросил мне многозначительный взгляд.

— Хагрид, неужели ты тоже считаешь, что в Слизерине одни уроды? — возмутился я.

Он смутился ещё больше.

— Нет, конечно, но… без обид, да только ведь все, кто по плохой дорожке пошёл, оттуда…

— Все? — удивился я, — Петтигрю, кстати, был из Гриффиндора.

Хагрид замялся и, не найдя подходящего ответа, налил нам ещё чая.

— Знаете, это какой-то замкнутый круг, — задумчиво протянул Пат.

— О чём ты?

— А ты посмотри, — воодушевился мой друг, — ребёнок идёт себе спокойно в Хогвартс и, допустим, не знает обо всей этой ерунде. Ребёнок жаждет знаний и признания в магическом мире. И попадает в Слизерин. И что тут происходит? Какой-нибудь идиот с промытыми мозгами типа Малфоя говорит — тут факультет для избранных, то есть для чистокровных. Полукровки и грязнокровки — отстой магического общества, и им здесь не место. И попробуй что-нибудь сказать против. Потому что так было всегда, так завещал Салазар Слизерин, это традиция и прочая ерунда. Знали бы вы, сколько полукровок в Слизерине! Но это ведь ещё не всё! — распалился Пат и вскочил на ноги, — Ведь все вокруг начинают смотреть на тебя, как на прокажённого! Змея! Тоже мне… Змея, кстати, символ мудрости! А тебе: ты — слизеринец! Значит, автоматически становишься магглоненавистником и любителем тёмной магии. И, в конце концов, несчастный ребёнок сам начинает в это верить и становится таким, каким его хотят видеть окружающие!

— Это точно, — согласился я, — большая часть гриффиндорцев убеждены в том, что каждый слизеринец — потенциальный Волдеморт.