Читаем Гарри Поттер и Реликвии Смерти полностью

Гарри Поттер и Реликвии Смерти

— Ремус, Ремус, вернись! — прокричала Гермиона, но Люпин не ответил. Мгновением позже они услышали хлопок входной двери.

— Гарри! — простонала Гермиона. — Как ты мог?

— Легко, — ответил Гарри. Он поднялся на ноги; на затылке, там, где его голова врезалась в стену, он уже ощущал набухающую шишку. Его все еще шатало от гнева.

— И не смотри на меня так! — огрызнулся он в адрес Гермионы.

— А ты не кричи на нее! — рявкнул Рон.

— Нет — нет — мы не должны драться! — крикнула Гермиона, бросаясь между ними.

— Ты не должен был все это говорить Люпину, — сказал Рон, глядя на Гарри.

— Он сам напросился, — ответил Гарри. Искаженные образы один за другим мелькали в его мозгу: Сириус, падающий сквозь вуаль; Дамблдор, убитый, зависший в воздухе; зеленая вспышка и голос его матери, умоляющей о пощаде…

— Родители, — тяжело дыша, произнес Гарри, — не должны оставлять своих детей, если… если только без этого можно обойтись.

— Гарри, — Гермиона протянула руку, стараясь его утешить, но он стряхнул ее руку и пошел прочь, неотрывно глядя на созданный Гермионой огонь. Один раз он говорил с Люпином из этого очага, желая увериться в Джеймсе, и Люпин его успокоил. Теперь белое, искаженное страданием лицо Люпина плавало перед ним в воздухе. Он ощутил болезненный прилив раскаяния. Ни Рон, ни Гермиона не произносили ни слова, но Гарри был уверен, что за его спиной они переглядываются, общаясь безмолвно.

Он обернулся и успел заметить, как они поспешно отворачиваются друг от друга.

— Я знаю, что не должен был называть его трусом.

— Факт, не должен был, — немедленно ответил Рон.

— Но вел он себя как трус.

— И тем не менее… — сказала Гермиона.

— Я знаю, — кивнул Гарри. — Но если это заставит его вернуться к Тонкс, оно будет стоить того, как вы думаете?

Он не смог скрыть нотку мольбы в своем голосе. Гермиона смотрела сочувствующе, Рон — неопределенно. Гарри уставился на свои ноги, размышляя об отце. Поддержал бы Джеймс Гарри, услышав, что он сказал Люпину, или рассердился бы на то, как его сын обращается с его старым другом?

Тихая кухня, казалось, гудела от шока недавней сцены и от невысказанного неодобрения Рона и Гермионы. Номер «Дейли Профет», принесенный Люпином, по-прежнему лежал на столе, и гаррино лицо взирало в потолок с первой полосы. Гарри подошел к столу и уселся, открыв газету наугад и сделав вид, что читает. Он не мог вчитываться в слова, все его мысли были по-прежнему о стычке с Люпином. Он был уверен, что по ту сторону «Профет» Рон и Гермиона возобновили свое безмолвное общение. Гарри шумно перевернул страницу, и в глаза ему прыгнуло имя Дамблдора. Пара секунд прошла, прежде чем он вник в содержание фотографии, на которой была изображена группа людей. Под фотографией была подпись: «Семейство Дамблдоров. Слева направо: Альбус, Персиваль с новорожденной Арианой на руках, Кендра и Аберфорт

».

Наконец-то отвлекшись от Люпина, Гарри более внимательно изучил фотографию. Отец Дамблдора, Персиваль, был импозантным мужчиной, в глазах которого, казалось, мерцал озорной огонек, даже на старой выцветшей фотографии. Маленькая Ариана по форме и размеру напоминала батон хлеба, разве что чуть длиннее. У ее матери Кендры были иссиня-черные волосы, связанные в тугой пук, и резкие, точеные черты лица. Несмотря на шелковое платье с высоким воротником, которое было на ней надето, Гарри вспомнил об американских индейцах, когда разглядывал ее темные глаза, высокие скулы и прямой нос. Альбус и Аберфорт были одеты в одинаковые пиджаки с кружевными воротниками и носили идентичные прически, с волосами по плечи. Альбус выглядел на несколько лет старше, но в остальном оба мальчика были очень похожи, поскольку фотография была сделана до того, как был сломан нос Альбуса, и до того, как он начал носить очки.

Семейство выглядело счастливым и совершенно нормальным, мягко улыбаясь с газетной страницы. Ариана слабо махала ручкой из своей пеленки. Гарри глянул повыше и прочел заголовок: