Гарри Поттер и Тайный грех

— Литтл-Уингинг... — эхом повторил мистер Риддл. — Никогда не забуду проклятый Литтл-Уингинг, — прошипел он, яростно смял в кулаке пластиковый стаканчик и с размаху швырнул в мусорную корзину.

— Вам не нравится Литтл-Уингинг? — робко спросил Гарри, удивляясь неожиданной вспышке пастора: мистер Риддл казался воплощением спокойствия и уравновешенности.

Лидер «Упивающихся Духом» скривился, словно от зубной боли.

— Не в том дело, молодой человек, — сказал он. К нему вновь вернулось самообладание, и легкое беспокойство выдавало лишь едва уловимое движение пальца, которым пастор поглаживал массивный перстень на левой руке. — В этом городишке я однажды попал в ДТП. Последствия аварии изменили мою жизнь на все оставшиеся годы, отведенные Господом.

— Последствия аварии? — переспросил Гарри. — Вы получили какую-то серьезную травму, сэр?

Говорить постороннему человеку, что его собственные родители разбились насмерть в дорожном происшествии, не хотелось.

— Хе! — сказал, как плюнул, мистер Риддл. — Как вы думаете, насколько серьезно может пострадать мотоциклист при лобовом столкновении с легковым автомобилем?

— Боже... Вы могли погибнуть, сэр, — взволнованно сказал Гарри: из выживших мотоциклистов и велосипедистов реанимации Лондон Бридж можно было сколотить внушительную армию калек.

На бледном лице пастора задергалась какая-то жилка.

— Господь наказал виновников аварии, — негромко сказал он, сверля Гарри странным взглядом покрасневших глаз. — Они горят в аду уже семнадцать лет. А я до конца дней буду видеть в сновидениях-кошмарах, как летит мне навстречу красный Ситроен, слышать отвратительный лязг удара и хруст собственных костей! Меня собрали по кускам, мистер Поттер!

От слов Риддла по спине Гарри прошел холодок и кожа покрылась мурашками. Как загипнотизированный, юноша смотрел в прищуренные глаза собеседника.

— Когда мне говорят фразу «Вы чудом выжили, сэр», хочется рассмеяться человеку в лицо, — продолжал пастор, буравя Гарри острым холодным взглядом. — Выжить и остаться растением может кто угодно, невелика заслуга. Но я не просто выжил. Я заново учился ходить, владеть своим телом, изобрел персональную восстановительную систему, часами тренировал тело и мозг... Я открыл в себе сверхчеловека. Как восстал Иисус распятый, как возрождается из пепла феникс, так и я восстановил свое тело, вернулся из небытия, из мрака, преодолел инвалидность, обманул смерть! Иисус во мне — это не блажь, не красивые слова, не поэтическая метафора. Иисус во мне — моя сила духа, моя вера в себя, мое возрождение и победа над обстоятельствами!

Гарри молчал, завороженный ощущением внутренней силы, исходящей от этого человека. Сейчас, глядя в его холодные серые глаза, он вдруг понял, почему за американским лидером готовы идти толпы: в нем горел внутренний огонь. Даже короткая пламенная речь пастора не осталась незамеченной: несколько пациентов-«лыжников» уже остановились, как намагниченные, прислушиваясь и с любопытством разглядывая оратора. Каждую фразу мистер Риддл подчеркивал неуловимыми, но выразительными жестами белых ухоженных рук с длинными пальцами.

— Вы очень сильный человек, — искренне восхитился Гарри. — Есть пациенты, которые умирают только потому, что не хотят выздоравливать, не хотят бороться... Теряют волю к жизни.

— Люди не понимают, что такое жизнь, — понизил голос Риддл. В его глазах вспыхнул и погас странный огонек. — Они думают, жизнь — это наслаждение собственным телом и удовлетворение физиологических потребностей, и сходят с ума, когда в одно прекрасное утро просыпаются с ампутированной ногой. Убийцы на красном Ситроене лишили меня радостей тела. Отняли возможность быть мужчиной, стать отцом, — прошипел он, неотрывно глядя в расширившиеся глаза юного собеседника. — Но я не сломался, не сдался, направив все свои силы в другое русло!

— Те, кто были в машине, погибли, как я понял? — осторожно спросил Гарри, не зная, как иначе трактовать фразу «горят в аду».

— Да. Им повезло, — прошептал пастор, глядя на юношу каким-то особым взглядом, а может, измученному ночным дежурством Гарри это просто померещилось. — Они погибли на месте. Не мучились, не страдали, не боролись за каждый вдох и каждый шаг.

Гарри зябко поежился. Ему вдруг показалось, что пастор силой взгляда упорно пытается сказать ему что-то еще, отправить некий мысленный посыл, который он, Гарри, в силу своей глупости, понять не может.

Внезапно мистер Риддл спохватился, пружинисто вскочил на ноги, опровергая представление о том, как должен выглядеть собранный по кускам человек с хронической сердечной недостаточностью, и улыбнулся Гарри обаятельной широкой улыбкой.

— Я узурпировал ваше время, мистер Поттер. Простите великодушно. Если не сможете навестить меня в пятницу, приглашаю вас на свою последнюю лондонскую проповедь в субботу. В воскресенье мне предстоит серьезная операция, и после курса восстановления я возвращаюсь в Штаты.

— Спасибо, сэр, — сказал Гарри, с трудом сдержав улыбку: куда-куда, а на проповедь он собрался явиться без приглашения. — С удовольствием. Всего доброго, сэр.