Гарри Поттер и узник Азкабана

Под изумлёнными взглядами всего класса Гермиона прошагала к люку, открыла его ногой и слезла вниз.

Прошло несколько минут, прежде чем класс успокоился. Профессор Трелани совершенно позабыла о Сгубите. Она резко отвернулась от стола Гарри и Рона и, тяжело дыша, поплотнее укуталась в газовую шаль.

— Оооооо! — внезапно закричала Лаванда. Все вздрогнули. — Ооооо, профессор Трелани, я только что вспомнила! Вы ведь видели, как она уходит! Помните, профессор? “В районе Пасхи один из нас покинет класс навсегда”! Вы знали об этом давным-давно

, профессор!

Профессор Трелани, с влажными от благодарности глазами, одарила её улыбкой.

— Да, моя дорогая, я действительно знала, что мисс Грэнжер покинет нас. И всё же, мы всегда надеемся, что могли неверно истолковать Знаки… Должна признаться, Внутренний Глаз — это тяжкий крест!..

Лаванда и Парватти благоговейно внимали её словам. Они подвинулись, и профессор Трелани села к ним за столик.

— Ну и денёк у Гермионы, да? — пробормотал Рон с каким-то недоверчивым восхищением.

— Да уж…

Гарри глядел в хрустальный шар, но ничего, кроме кружащего белого дыма, не видел. Неужели профессор Трелани снова узрела Сгубита? Этого ему только не хватало — ещё одного несчастного случая! Как раз перед квидишным финалом.

В пасхальные каникулы особо отдохнуть не удалось. Им ещё никогда не задавали столько домашней работы. Невилль Длиннопопп был близок к нервному расстройству, да и не только он один.

— И это называется каникулы! — взвыл как-то Симус Финниган. — Экзамены ещё неизвестно когда! Что они с нами делают?!

Но, никому не приходилось работать так много, как Гермионе. Даже без прорицания, она изучала больше предметов, чем кто-либо другой. По вечерам она покидала общую гостиную последней, а по утрам приходила в библиотеку первой; под глазами у неё пролегли тени, такие же глубокие, как у Люпина, и вообще, Гермиона постоянно находилась на грани истерики.

Поиск информации для аппеляции по делу Конькура Рон взял на себя. В свободное от домашних заданий время он просматривал множество толстенных книг: “Карманный справочник по психологии гиппогрифов”, “Птица или зверь: трактат о жестокости гиппогрифов” … Рон был так погружён в это занятие, что даже забывал прогонять от себя Косолапсуса.

Гарри каждый день приходилось выкраивать время для занятий в перерывах между тренировками и бесконечными обсуждениями тактики боя с Древом. Матч “Гриффиндор” — “Слизерин” должен был состояться в первую же субботу после пасхальных каникул. “Слизерин” лидировал в турнире со счётом двести очков ровно. А это означало (о чём неустанно напоминал Древ), что гриффиндорцам для получения кубка нужно было выиграть матч, набрав более двухсот очков. Это также означало, что вся ответственность за выигрыш практически полностью ложилась на Гарри, так как поимка Проныры приносила сто пятьдесят очков.

— Не забудь, ты начинаешь ловить Проныру, только когда мы наберём больше пятидесяти очков, — твердил Древ. — Только когда у нас будет больше пятидесяти очков, Гарри, иначе мы выиграем матч, но не получим кубок. Ты понял меня, да? Лови Проныру, только когда…

— Я ПОНЯЛ, ОЛИВЕР! — заорал Гарри.

В “Гриффиндоре” все думали только о матче. Колледж не завоёвывал квидишного кубка со времён легендарного Чарли Уэсли (второго по старшинству брата Рона). И всё же, никто так страстно не желал выиграть, как сам Гарри.

Их вражда с Малфоем достигла своего апогея. Малфой не мог пережить унижения от того, что его забросали грязью в Хогсмёде и был в ярости, что Гарри удалось увильнуть от наказания. Гарри, в свою очередь, не забыл попытки Малфоя вывести его из игры во время матча с “Равенкло”. Теперь же его решимость поквитаться с Малфоем на глазах у всей школы подогревала история с Конькуром.

Никогда раньше в преддверии матча атмосфера не бывала так накалена. К концу каникул напряжённость между игроками команд, равно как и остальными учениками колледжей, грозила взрывом. В коридорах вспыхивали мелкие ссоры. Кульминация наступила, когда четвероклассник из “Гриффиндора” и шестиклассник из “Слизерина” попали в больницу с проросшими из ушей побегами лука-порея.

Для Гарри это время было особенно тяжёлым. Он не мог выйти из класса без того, чтобы какой-нибудь слизеринец не подставил ему подножку; Краббе и Гойл повсюду преследовали его, вырастая как из-под земли, и разочарованно удалялись, увидев, что он не один. Древ приказал никуда не отпускать Гарри без сопровождения, на случай, если слизеринцы попытаются вывести его из строя. Весь колледж с энтузиазмом взялся за это поручение, и Гарри нередко опаздывал на уроки из-за того, что в окружении громадной, оживлённо болтающей толпы можно было передвигаться только в очень медленном темпе. Сам Гарри больше беспокоился о “Всполохе”. В перерывах между тренировками он надёжно запирал метлу в сундуке и на переменах часто прибегал проверить, на месте ли она.