Гастроль в мертвый сезон. Книга вторая. Стреляющие горы

Пробираться среди каменного нагромождения гребня скалы доставляло довольно сомнительное удовольствие даже налегке. А если делать это в спешке, словно горный козел, перескакивая с одного валуна на другой, можно запросто переломать себе ноги или свернуть шею. Вот только все более различимый шум боя в районе стратегической позиции, на которой обосновался Мустафа, вынуждал пойти на определенный риск ради достижения максимальной скорости передвижения. И как оказалось не зря.

Когда я уже мог уверенно ориентироваться относительно места позиции Мустафы по грохоту его пулемета, последняя очередь оборвалась буквально на втором патроне. И если даже мне, не особо опытному, как вояке вообще, так и пулеметчику в частности, стал понятен смысл происходящего, то и противник, наверное, тоже в подсказках не нуждался. У Мустафы закончилась лента с патронами, и сейчас бравые спецназовцы наверняка бросились на штурм, чтобы максимально воспользоваться сложившейся ситуацией. И словно в подтверждение моих слов, впереди раздалось несколько гулких хлопков гранат. По всей видимости, амеры уже достаточно приблизились к позиции Мустафы. И перед решающим штурмом, решили таким образом обезопасить себя от возможных сюрпризов.

Что и говорить, в такой ситуации мое появление могло стать очень своевременным. Если бы не то обстоятельство, что я был практически безоружен. Ведь намереваясь прийти на помощь Мустафе, я рассчитывал воспользоваться оружием прикрывавшего его бойца. А теперь, не исключено, что в бой придется вступать “с ходу” с тем, что есть. И если раньше я мог рассчитывать только на верную Бабочку, неизменно сопровождавшую меня во всех испытаниях, то теперь у меня появился еще один фаворит. Несмотря на свой солидный вес и габариты, громада Кольта уверенно поселилась в кобуре на моем поясе. И теперь я мог лишь благословить свою эстетскую натуру, заставившую неразлучно таскать с собой это грозное оружие.

Выдернув из кобуры свою карманную артиллерию, и взведя курок, я преодолел последние метры подъема. И обогнув громадный валун, смог оценить сложившуюся диспозицию. Относительно того, что напарник Мустафы исключен из хода боя, я догадывался и раньше, потому как его автомат участия в перестрелке не принимал. И его окровавленное тело, лежавшее в позе изломанной куклы возле небольшой воронки, не стало для меня сюрпризом. Да и сам Мустафа выглядел не намного лучше. Окровавленная нога давала исчерпывающее объяснение, почему он пытается перезарядить пулемет в довольно неудобной для этого позе.

Привалившись к основанию скалы, и вытянув раненую ногу, непослушными руками он пытался установить в затворный механизм начало новой ленты. И виной его неуверенных движений являлась не раненая нога, а пятно крови на левом плече, густо пропитавшее рукав камуфляжа до самого локтя. Что и говорить, досталось здоровяку прилично, и уже сам по себе тот факт, что он до сих пор не свалился от потери крови и болевого шока, мог вызывать искреннее уважение. Но если подобный пример стойкости и мог произвести на кого впечатление, то только не на противоборствующую сторону.

Действуя грамотно и слаженно, в обход скалы двигались пятеро спецназовцев. И даже предчувствие скорой победы не смогло заставить их забыть о мерах предосторожности. Если двое, идущие впереди, увидев вытянутую ногу Мустафы, готовились покончить со своим противником, то остальные трое тщательно “пасли” свои сектора ответственности. Потому и мое появление не осталось незамеченным, не позволив во всей полноте использовать эффект неожиданности. Вот только если любой нормальный человек, оказавшись в подобной ситуации, инстинктивно пытается найти укрытие, то я уже давно расстался с иллюзией относительно своей адекватности. Сталкиваясь с превосходящими силами, предпочитая не искать путей отступления, а вопреки всякой логике, бросаясь навстречу опасности.

Во многом причиной дальнейшего развития событий послужило то, что двигаясь плотной группой, противник сам создал мне идеальные условия. Признаться честно, такое произошло со мной впервые. Я словно смотрел на себя со стороны, к тому же в состоянии замедленной съемки. Или это была своего рода игра подсознания, основанная на воспоминаниях об увиденных в детстве “вестернах”. Даже не задумываясь, чтобы увеличить скорострельность, я начал использовать запомнившийся в них прием. На ходу стреляя “от бедра”, после очередного выстрела, я как бывалый ковбой взводил боек ладонью левой руки. А когда после очередного нажатия на курок последовал лишь сухой щелчок, совсем не по киношному, со всей силы швырнул свой увесистый револьвер в лицо последнего оставшегося на ногах спецназовца.