Гастролеры и фабрикант

– А что я должна захотеть? – прищурилась Ольга.

– То же, что и я, – сказал Ленчик.

– А что хочешь ты?

– Я хочу тебя в жены…

Глаза Ольги погрустнели:

– Ну, дорогой, чего тебе не хватает? Разве нам плохо?

– Надеюсь, что нам очень хорошо, – ответил Ленчик.

– Ты думаешь, если мы поженимся, нам будет еще лучше? – посмотрела она прямо ему в глаза.

– Думаю, да, – ответил Ленчик. – Лучше. Тогда ты будешь принадлежать только мне.

– Я и так принадлежу только тебе…

– Я не уверен.

– В чем не уверен? – Кажется, Ольга была намерена обидеться. – Ты во мне не уверен?

– Нет, в тебе я уверен, но…

– Что «но»? – Она уже обиделась. – Ты думаешь, что я сплю со всеми, кто меня на это… пригласит?

– Нет, но ты…

– Если ты так думаешь, то вместе нам делать нечего, – отвернулась Ольга от Ленчика.

– Оля, я вовсе так не думаю.

– Тогда в чем дело?

– Пойми же меня, я хочу тебя в жены.

– Я знаю.

– И что ты на это скажешь?

– Я еще не готова.

– А когда будешь готова? – с надеждой спросил Ленчик.

Он подождет ее, если она скажет: «через год». Подождет, если она скажет: «через два». Он вообще готов ждать. Но Ольга ответила иначе:

– Не знаю.

Вот тут уже обиделся он. Ольга почувствовала это, и ей стало неловко. Вот человек, готовый для нее на все. А она…

– Ну, не сердись, – она прижалась головой к его голове. – Все же хорошо.

– Не уверен, – буркнул Ленчик.

– Зато я уверена, – улыбнулась девушка. Она коснулась губами его губ. Обвила его руками. Отодвинула от колен поднос. – Мальчишка ты еще у меня, – прошептали ее губы. Что это значило, хорошо или плохо, Ленчик так и не понял. Вернее, не успел подумать. Комната поплыла у него перед глазами, и они окунулись в мир, который существует лишь для двоих…

В десять он прибыл к Севе. Долгоруков был собран и хмур.

– Тебе сегодня придется предстать в образе маза. То есть сыграть роль авторитетного уркагана, очень жесткого и не идущего ни на какие компромиссы…

– Как скажешь, шеф, – весело ответил Ленчик. – Не привыкать.

– Феню еще не забыл, со всеми своими барскими замашками? – Губы Долгорукова растянулись в добродушной улыбке.

– Нет, – засмеялся Ленчик. – По фене курсаю и петряю.

Долгоруков пристально посмотрел на него:

– А что тебе так весело?

– Да так… – неопределенно ответил Ленчик.

Всеволод Аркадьевич, как и остальные, конечно, знал, что происходит с Ленчиком. Они все прошли через подобное, поэтому ни насмешек, ни какой-либо иронии по данному поводу не возникало. А вот опасение, как бы это чувство, которым горел, точнее, пылал в настоящее время Ленчик, не помешало бы их общему делу и общей дружбе – имелось…

– Фигурант осторожничает, хочет поначалу попробовать поучаствовать в нашей игре малой суммой, поэтому поставит только пять тысяч, – продолжал Долгоруков, с некоторой тревогой посматривая на собеседника.

– Понимаю.

– Ты должен будешь поставить сто семьдесят пять. Вот они в этом саквояже, – Сева пододвинул ногой к Ленчику саквояж из телячьей кожи.

– Все будет в порядке, не переживай.

– Ступай переоденься под маза. Придешь ровно в двенадцать…

В половине одиннадцатого заявился Африканыч. Он немного осунулся и выглядел усталым.

– Сделал? – коротко спросил Сева.

– Да, – ответил Неофитов.

– Иди, отоспись, – скорее приказал, нежели посоветовал Всеволод Аркадьевич. – И часов до двух не объявляйся.

Африканыч кивнул и удалился в свою комнату. В особняке Севы у каждого из них была «своя» комната.

Феоктистов пришел без десяти двенадцать. Он поздоровался с Севой и Давыдовским, который был уже здесь со своими восемьюдесятью тысячами.

– Ну что? – спросил Илья Никифорович. – Где остальные?

Долгоруков молча перевел взгляд на напольные часы, показывая тем самым, что еще есть время.

Без пяти двенадцать пришел Огонь-Догановский.

– Вот, – сказал он, – мои двадцать тысяч.

И отдал деньги Севе. Вслед за этим в кожаном чемоданчике передал свои деньги Долгорукову Огонь-Догановский.

Феоктистов с отдачей своих пяти тысяч медлил…

Ленчик заявился ровно в двенадцать. На нем помимо атласной сорочки было два жилета и шикарный сюртук. Узкие обтягивающие черные брюки в тонкую белую полоску были заправлены в начищенные до блеска яловые сапоги. В руках у него был большой саквояж из телячьей кожи. Войдя в залу, он небрежно отпустил ручку саквояжа, и он шлепнулся на пол.

– Привет всей честной компании! – скопом со всеми сразу поздоровался он. – Ну, чо, когда моток начнем разматывать?

– А мне сказали, что тебя фараоны замели, – произнес Всеволод Долгоруков.

– И замели было! – «маз» весело посмотрел на Севу. – Да только я стремистому как запустил из своего шмеля сары, так и уладил все дело сразу. Так что авыло гутарить. Кому лавье ссыпать?

– Мне, – коротко ответил Сева. – Верну через пять дней с хорошими процентами.

– И сколе? – остро глянул на Долгорукова «маз».

– Восемьдесят, – ответил Сева.

– Лады, – ухмыльнулся Ленчик и добавил: – А ежели номер не оторвется?

– Исключено, – ответил Всеволод Аркадьевич.

– Лады, – повторил Ленчик. – Мортую, тебе повторять не надобно, что с тобою будет, коли кинешь.

– Правильно мортуешь, – сказал Сева. – Лады. Жду через пять дней.