Гастроли Жигана

И не только потому, что изначально эта идея принадлежит им. Еще и потому, что сотрудничество наглядно, просто-таки на пальцах демонстрирует необходимость ответного развития государственных структур. Причем не формального, организационного развития, традиционно выражающегося в закупке новой техники и приспосабливании этой техники к старой системе жизнедеятельности Федеральной службы безопасности.

Теперь речь необходимо вести о концептуальном развитии. Жизнь поставила их в положение догоняющих. Впрочем, не жизнь, сами они себя в это положение поставили. Вперед надо было смотреть, а не грязь у себя под ногами рассматривать.

Дождались, что бандиты учить их начали, мордой тыкать! Чекисты! Служба безопасности! Профессионалы, мать вашу! Глотай теперь все это дерьмо!.. Нет, не зря, очень не зря одобрил генерал эту встречу!

Впрочем, встреча имела и вполне конкретные оперативные последствия.

Чернышевский получил удовлетворение от того, что его план привлечения к охоте за Панфиловым государственных структур полностью осуществился, а генерал Утин получил сведения о том, что убийца Белоцерковского работает, как правило, не один, а в паре с бывшим милицейским майором Макеевым. Это была вполне конкретная зацепка для активизации поиска.

Следствием состоявшегося контакта стала, с одной стороны, гораздо большая осмысленность в действиях ФСБ, а с другой – новый тактический план, сложившийся в голове Чернышевского во время разговора о Панфилове с фээсбэшным генералом.

Вернувшись на свою базу в Подмосковье, Чернышевский просидел несколько часов у себя в кабинете с прозрачными стенами, время от времени вызывая лишь Синельникова и требуя от него конкретные материалы по тем периодам жизни Константина Панфилова, которые удалось восстановить по имеющейся информации наиболее полно.

Выкурив пачку сигарет и выпив литра полтора кофе, Чернышевский представил, наконец, психологический портрет человека, которого разыскивал. Тип он, с одной стороны, странноватый для криминального мира, к которому его, впрочем, нельзя было отнести полностью, но с которым он очень активно контактировал, то сотрудничая со всякого рода бандитами и ворами в законе, то воюя против них. Стремление к обогащению явно нейтрализовано у него какими-то факторами, природа которых скорее психологическая.

Чернышевский, конечно, не мог бы восстановить всю эволюцию представлений Панфилова о жизни, но кое-что понял, основываясь на его поступках, кое о чем догадывался, а некоторые вещи просто почувствовал, достроив в своей голове недостающие звенья.

Да и вступление Панфилова в борьбу с преступностью само по себе было очень красноречивым. Чернышевский долго вчитывался в текст обращения, с которым Панфилов выступил по телевидению, и мало-помалу «темная лошадка», которой до того представлялся ему его противник, начала понемногу светлеть.

А это было очень важно – понять движущие противником мотивы, понять идеи, которыми он руководствуется, особенно в том случае, когда эти идеи не материального характера.

Следующий вывод, который сделал Чернышевкий, был получен по методике перспективного прогнозирования, которой пользовался Чернышевский, разрабатывая модель будущих взаимоотношений с ФСБ. Главное, от чего он отталкивался, – мысль о том, что очень важно для Константина Панфилова самоуважение.

Самоуважение, построенное не на традиционной для криминалитета системе материальных ценностей, а на вещах идейных, можно сказать, нереальных. Нереальными они были, например, для самого Чернышевского. При всем том он прекрасно понимал, что если какая-то идея руководит действиями конкретного человека, то она уже реальна, – как мотив, на который можно опираться при разработке модели поведения.

Чем больше думал Чернышевский о Панфилове, тем проще казалось ему решение стоящей перед ним задачи. Панфилов, как только Чернышевский понял его систему ценностей, оказался вполне «управляемым» человеком. Нужно только найти ниточку, за которую необходимо дернуть, и Панфилов начнет исполнять танец, который закажет Чернышевский, он вообще, можно сказать, – марионетка, которой управляют ниточки жизненных ценностей. Короче, задача оказалась довольно простой.

Самолюбие его было полностью удовлетворено. Он нашел путь к Панфилову. Оставалось только продумать детали.

Прежде всего Панфилова нужно вновь оставить в одиночестве, то есть лишить напарника. Именно поэтому Чернышевский назвал Утину Макеева.

В конце концов, пусть сделают хоть что-то для успеха «общего дела»!

Это «хоть что-то», в представлении Чернышевского, создаст атмосферу тотального преследования Панфилова и вынудит его резко ограничить контакты с внешним миром и затаиться в какой-нибудь норе. Загнать волка в логово и заставить его думать над своей жизнью. Не важно, что именно будет он в этой ситуации думать, – любого человека заставь долго думать над тем, как прошла его жизнь, и он неизбежно впадет в депрессию.