Газель с золотыми копытцами

— Бог в помощь! Собирайте, собирайте, — сказала она приветливо. — Как устанете, отдохните.

Оставив женщин за работой, Иемма Джида поспешила к ослу и мигом его съела. Уши же она привязала торчком к своей прялке. Затем, отойдя в сторонку, стала наблюдать за женщинами, придумывая, как бы и их съесть.

А женщины все работали и работали. Вот Хитрушка обратилась к Простушке:

— Взгляни, где там наш осел.

— Стоит на месте, я вижу его уши, — ответила Простушка.

Раз уши на месте, значит, все в порядке, решили женщины и спокойно до вечера собирали бобы. Когда мешки были наполнены, наступило время возвращаться домой. Хитрушка и говорит Простушке:

— Сходи за ослом.

— Пойдем вместе, вдруг со мной что-нибудь случится, — ответила та.

Так они и сделали. Пришли на то место, где оставили осла, глядь, а его самого нету, только уши торчат. От неожиданности и досады они расплакались. Подошла к ним Иемма Джида и с участием спрашивает:

— Что с вами стряслось?

— Ах, такое несчастье, хуже не придумаешь! — запричитали женщины.

— Ну будет, будет вам, не плачьте. Делать нечего, оставайтесь сегодня у меня, — предложила Иемма Джида.

— О нет, муж будет ждать нашего возвращения, надо идти.

Женщины решительно засобирались домой, а Иемма Джида не отступается, зовет их к себе ночь провести. В конце концов уговорила — они пошли за ней, таща за собой мешки с бобами. Когда они дошли до дома Иеммы Джиды, она спросила Простушку:

— Что ты желаешь, милая сестра, пшеничную похлебку на молоке или похлебку из пепла на клею?

Простушка без задних мыслей ответила:

— Конечно, похлебку на молоке. Хитрушка же на такой вопрос ответила:

— О Иемма Джида, как сама решишь, так и будет, я не откажусь и от похлебки на клею.

— Кабы не Хитрушка, — молвила Иемма Джида Простушке, — ты бы, дура, отведала у меня похлебки из пепла. Но тебе повезло, что Хитрушка так умно ответила, и я дам тебе поесть то же, что и ей!

Иемма Джида поставила котелок на огонь, сварила на свежем молоке пшеничную похлебку, положила в нее масла и подала женщинам ложки.

— Ну, ешьте, — сказала она.

Женщины принялись за еду. Однако Хитрушка все время была начеку и, поев самую малость, остальное спрятала за пазуху. Простушка же уплетала за обе щеки и съела все.

— Ну, поели? А теперь верните мне кашу или я вас съем! — сказала Иемма Джида.

Бедняжки растерялись, не знают, что и сказать. Тут первая женщина достала свою кашу из-за пазухи и вывалила на стол:

— На, бери свою кашу! — сказала она.

— А-а, испугались! Я пошутила, давай доедай кашу, — слукавила Иемма Джида.

Уж коль Иемма Джида сказала, что пошутила, Хитрушка доела кашу, и тут женщины услышали:

— Или мою кашу верните, или я вас съем!

— Добрая Иемма Джида, мы ведь только что хотели вернуть кашу, но ты отказалась, и мы все съели, а теперь ты опять требуешь, чтобы мы ее вернули, — возроптали женщины.

— Коль не вернете, съем! Сами выбирайте, с чего начать — с головы или ног, — сказала Иемма Джида.

— Может, ты нас все-таки отпустишь? Может, дашь нам прожить отпущенный богом век? К тому ж мы обе на сносях, и нам пришел срок рожать, — промолвили женщины, едва живые от страха.

— Ладно, подожду, — согласилась Иемма Джида. — Но как только родите, я с вами расправлюсь.

Вскоре разродились женщины двумя мальчиками. И каждый из них был как две капли воды похож на свою мать, у одного в глазках — хитреца, у другого — простота. Взглянула людоедка на младенцев, умилилась, сжалилась над матерями и отпустила. Но детей оставила у себя, вскормила и воспитала. А когда мальчики подросли, стали прислуживать ей. Они пасли скот, охотились, работали по дому, словом, стали мастерами на все руки, с той лишь разницей, что Хитрец убивал за одну охоту четыре-пять зайцев, куропаток или другой дичи, а Простачок время от времени приносил одного зайца или куропатку.

Иемма Джида соответственно и делила между ними еду: была щедра с удачливым охотником и столь же скупа с тем, кто мало приносил добычи. Простачок однажды не выдержал и спросил:

— Иемма Джида! Почему так получается — моему брату достается еды в два раза больше, чем мне!

— Сын мой, я даю ему вдвое больше, потому что он приносит с охоты вдвое больше. Как ты принесешь больше добычи, получишь и еды больше, — ответила ему Иемма Джида.

Шло время, молодые люди прилежно трудились. Повзрослев, они стали задумываться о жизни. Однажды, работая в поле, Хитрец сказал Простачку:

— Брат! Я думаю, ты понимаешь, что мы живем у колдуньи-людоедки. Не надо быть слишком доверчивым. Может быть, она украла нас у родной матери. Мы не знаем, как у нее оказались. Мы даже не смеем спросить ее об этом. Так что, пока не поздно, надо бежать отсюда.

Простачок, не долго думая, ответил:

— Нет! Никуда я не побегу! Здесь я родился и жить здесь привык. Да и куда бежать?

Вечером молодые люди вернулись домой, Простачок возьми и скажи Иемме Джиде:

— Знаешь, брат говорит, что нам надо бежать отсюда.

— О Хитрец! Не ожидала от тебя такого!

— Нет, нет, не слушай его. Мы шли по полю, я увидел, что собираются тучи, вот и сказал, что надо убегать, пока нас дождь не застал в поле, — извернулся Хитрец.