Газета День Литературы # 122 (2006 10)

Русская культура на протяжении уже более ста лет необычайно сильно влияет на современный мир культуры не только Западной, но и Восточной, даже такой своеобычный художник как Сальвадор Дали до "безумия", в прямом смысле, любил все русское; а вспомним Ремарка, Рильке, Воннегута – нет им числа! Хемингуэй во многих своих письмах и статьях молодым писателям и даже старшим, таким как Фицджеральд, советовал учиться писать у Толстого, и этот процесс сейчас не остановился, а, напротив, изо дня в день набирает обороты! Пожалуй, нет ни одного иностранного серьезного писателя, который бы для построения своей художественной сферы не опирался на опыт русской литературы.

За последние несколько поколений культура "деревни" практически исчезла. Этому способствовали множество "разумных" причин, и не только сталинская прополка крестьянства и убийственные директивы "вездесующейся" всем известной партии. "Деревня" умалялась в 20 веке по всему миру, и продолжает умаляться. Нам не остановить поступательное движение в развитии человеческой цивилизации, как не остановить времена года. Это ясно без доказательств. На лошадях почту уже не перевозят, и дом керосиновой лампой не освещают. Новые компьютерные технологии глубоко изменяют творческий процесс писателя, особенного молодого. Как ни грустно это сознавать, но даже черновик, как система сохранения создания художественного произведения, исчезает. Остается голый художественный текст без корней и почвы, как в первые века письменности. Завершается постиндустриальная эпоха. На ее смену приходит "кремневая" цифровая волна. Придут новые формы культуры, как пришел городской романс на смену крестьянской сезонной песни. Не лучше и не хуже, другие – соответствующие самосознанию и мировосприятию современного человека.

Я исторический оптимист: русская культура обречена на творческое делание и процветание до самого Второго Пришествия. Этому имеется одна серьезная "вечная" причина. Издавна наш народ величают Народом богоносцем, Народом избранным. В этих словах нет гордости, а только послушание и обязанность хранить веру православную. А что самое главное в Православии? Евангелие? Сердечная молитва? Закон Божий? Аскеза? Нет, это все производное от главного. Литургия – вот подлинное Христовое живое сердце русской культуры! Его биение слышим мы в строчках Державина и Жуковского, Пушкина и Тютчева, Толстого и Достоевского, Чехова и Шмелева, Зайцева и Бунина! Каждого русского художника, который жил и припадал к материнскому животу родной земли!

Бог дал нам эту Сыновью жемчужину Евхаристии на хранение! Сберегая ее, наш народ выковал в себе могучий государственно-соборный стержень, благодаря которому он и воздвиг и распространил нашу Империю от края земли до океана! Но, когда мы перестали хранить подобающим образом Евхаристическую Святыню и все удачи и подвиги стали приписывать своим талантам и силам, царство русское было рассеяно. Особенно ярко и полновесно об этом в своих пророческих проповедях говорил Иоанн Крондштатский.

Что же такое Литургия? Божья Технология хранения культуры! Литургия не отделена от земной жизни. Она сопряжена с ней "неслитно, нераздельно, неразлучно и неизменно". Бог даровал нам ее не только для вхождения в Вечность, но и как образец, созидательную икону, духоносную конструкцию для свершения человеческих дел в тварных пределах.

Принимать или нет участие в глобальных экономических преобразованиях, вопроса нет. Однозначно – путь России лежит в этих пределах. Другое дело, насколько и в каком качестве? Еще лет 60-100, пока не найдут новые автономные источники энергии, путь всего мира будет интеграция, возрастающий индивидуализм, как реакция на скученность жизни и информационное засилие; мегаполисы и соответственная им техногенная массовая культура. Но этот путь не вечен. И он в свое время уступит другим образам государственного и социального устроения. И, я думаю, многое из ныне Утраченного, не "Удержанного"(2 фес. 2,7) вернется, ибо у людей появятся силы, а главное – необходимость к восстановлению прежней культурно-национальной идентификации. Роль малых человеческих сообществ в новых экономических условиях чрезвычайно возрастет, и люди будут находить личностную самостийность не в "ужимках и прыжках" массмедиа, а в основаниях культуры своего народа, ибо ничто так не страшит человека, как потеря собственного имени. Культура же и есть та личностная колыбель, которая дарует и закрепляет имена.