Газета "Своими Именами" №1-2 от 01.01.2013

Саданул под сердце финский нож.

Ничего, родная! Успокойся.

Это только тягостная бредь.

Не такой уж горький я пропойца,

Чтоб, тебя не видя, умереть... 

То – русская поэзия о тоске сына по матери. А это – русская проза о тоске матери по сыну: «Аксинья, допоздна разыскивавшая пропавшую из табуна корову, возвращалась домой и видела, как Ильинишна, медленно ступая, покачиваясь, прошла на гумно. «Зачем это она, хворая, туда пошло?» - удивилась Аксинья и, осторожно пройдя к граничившему с мелиховским гумном плетню, заглянула на гумно. Светил полный месяц. Со степи набегал ветерок. От прикладка соломы на голый, выбитый каменными катками, ток ложилась густая тень. Ильинишна стояла, придерживаясь руками за изгородь, смотрела в степь, туда, где, словно недоступная далёкая звездочка, мерцал разложенный косарями костёр. Аксинья ясно видела озаренное ясным голубым лунным светом припухшее лицо Ильинишны, седую прядь волос, выбившуюся из-под старушечьей шальки.

Ильинишна долго смотрела в сумеречную степную синь, а потом негромкко, как будто он стоял тут же возле неё, позвала:

- Гришенька! Родненький мой! - Помолчала и уже другим, низким и глухим голосом сказала:

- Кровинушка моя!..

Аксинья вся содрогнулась, охваченная неизъяснимым чувством тоски и страха, и, резко отшатнувшись от плетня, пошла к дому.

В эту ночь Ильинишна поняла, что скоро умрёт...»

Как примечательно: в стихах - «синий мрак», здесь - «степная синь».

Восхищаясь ролью сержанта Грекова, В. Кожемяко почему-то оставил без внимания, что этот персонаж, в котором нам предлагают видеть прообраз легендарного сержанта Героя Советского Союза Павлова Якова Федотовича (1917-1981) - «Дом Павлова»! - стал в фильме вместе с прославленным Домом средоточием злобной антисоветчины.

Ну мыслимое ли дело: надо ежедневно отбивать несколько яростных атак немцев, а в Доме Грекова, как и в романе Володарского «Штрафбат», персонажи, как наши диссиденты 60-х годов, мечтают о ликвидации колхозов! Да их даже Гитлер на захваченной нашей территории не ликвидировал, понимая хозяйственную целесообразность их. Это сделали его кремлёвские ученики – Горбачёв, Гайдар, Чубайс... Может быть, кто-то подсказал и нагадал Гитлеру, что в 1913 году в единоличной России было произведено 50,5 млн. тонн зерна, а в 1986-1990 годы в колхозном СССР будет произведено 104,3 млн. тонн – в два раза больше.

Возьмём одну из «среднестатистических» областей России – Смоленскую. В советское время колхозы возделывали 1 млн. 500 тыс. гектаров посевных площадей, ныне, после почти полной ликвидации колхозов, – 450 тыс., в три с лишним раза меньше. Было 770 тыс. голов крупного рогатого скота, сейчас – 138 тыс., это меньше пятой части. Свиней было 380 тыс., стало 85 тыс. Ну, и закономерным следствием всего этого, венцом антиколхозного бандитизма стали цифры сельского населения области: 373 тысячи и 269 тысяч, т.е. уменьшилось на 109 тысяч («Советская Россия», 1 ноября 2012). Ещё примерчик? Ивановская область: за двадцать лет разгула демократии население уменьшилось на 230 тысяч человек – за счёт роста и смертности, и оттока население, и уменьшения рождаемости.

Нет, Гитлер был не такой дурак, как наш доморощенный Лжедмитрий Третий, он не называл Сталина преступником, ведущим войну против своего народа таким хитроумным образом, что за время этой войны население выросло со 150 миллионов почти до 300 – тоже в два раза! А при этом благодетеле, ведущем победоносную войну с коррупцией и курением, каждый год от одних только автокатастроф исчезает районный центр, а от бедствий и несчастий иного рода – большой областной город. Нет, как свидетельствовал Геббельс, Гитлер завидовал Сталину, его солдатам и генералам, а также и его колхозам. От зависти и застрелился.