Газета Троицкий Вариант # 43

В 1994 г. Даниил Александрович Александров, профессор Европейского университета, опубликовал пионерскую статью этого направления в «Вопросах истории естествознания и техники». Взяв термин у Арона Яковлевича Гуревича, развивавшего идеи французских историков культуры, он рассматривал роль литературных салонов XVIII-XIX вв., философских и научных кружков, меценатства и коллекционерства. В недавнем докладе в клубе «Контекст» (есть в Интернете — см. www.contextclub.org ) он развил эту идею применительно к бизнесу, обращая внимание на роль неформального общения при заключении важных сделок и союзов, например в России роль совместных поездок в баню. За ним последовала Ирина Владимировна Тункина, заведующая Архивом РАН. Она опубликовала в 2002 г. толстую историографическую книгу «Русская наука о классических древностях Юга России», в которой показала, как отражались на состоянии науки внутренние коллизии разных групп ученых — столичных и провинциальных, приближенных ко двору и захолустных, чиновных и непричастных к государственному аппарату, профессионалов и любителей, коренной национальности и эмигрантов и т. д.

В Англии также с начала 90-х годов и тоже под воздействием французских культурологов (Латур, Бурдье, Фуко) сложилось похожее направление в историографии и науковедении, под несколько неудачным, дезориентирующим названием «география знаний». Имеется в виду место активизации научной мысли, будь то лаборатория, класс, буфет или экспедиция. Некоторые авторы уже высказали сомнение в том, что основные успехи науки рождаются в «незримых колледжах», охватывающих континенты, — так они только распространяются, а зарождение идей происходит в значительной части при непосредственном общении лицом к лицу и часто в неформальной обстановке, когда мысли обмениваются и скрещиваются свободнее. Пабы, кофейни, клубы ученых, вечеринки, спортивные состязания и т.п. -вот о чем речь. При таком общении возникает очень важная для обмена научными идеями вещь — доверие.

Присланная мне книга 2009 г. решает в этом ключе проблему успехов кембриджской археологии. Конечно, автор прекрасно понимает, что очень важны и другие условия: достойное финансирование, просторные помещения, высокий конкурс студентов, выдающиеся ученые в штате и т.п.

Но в начале кембриджской археологии стоял Майлз Беркит, который не был ни оригинальным исследователем, ни серьезным лектором (больше уповал на анекдоты), не имел даже университетского образования вообще. Приверженный религии, он, преподавая эволюцию человека на археологическом материале, в 20-е годы ХХ в. решал вот какую основную проблему: вдунул ли Бог душу живу в человека в верхнем палеолите или раньше? Но, поработав с крупнейшими археологами мира (аббатом Брейлем, Обермайером, Карта-льяком), он знал материал, и студенты очень его любили: он приохочивал их к археологии и создал основу для дальнейшего развития. Спустя более полувека его бывшие студенты, ныне профессора, вспоминают не его наивные толкования, а его душевность, великолепную атмосферу его семинаров и не в последнюю очередь — чай со свежей выпечкой, который подавала к столу его приветливая супруга (Майлз был зажиточным человеком, и семинары проходили у него дома).

Следующий руководитель археологии в Кембридже Грэйм Кларк был ученым всемирной славы, новатором и автором замечательных книг, безусловно авторитетным лектором, но человеком холодным, сумрачным, малодоступным и язвительным. По выражению сморщенного лица его создавалось впечатление, что во рту его всегда лежал ломтик лимона. Студенты его боготворили и побаивались. На чай и к нему приглашались, но по особому поводу.

Однако в каждом университетском здании существует непременно tea-room, чайная комната — просторная, добротно и уютно обставленная. Ее не занимают под другие надобности. А вокруг зданий разбросано множество маленьких кафе, где по доступным ценам можно выпить чая или кофе с печеньем или булочками. К несомненным вкусовым удовольствиям и утолению голода и жажды добавляется то, что чай и кофе тонизируют мозг, дают толчок мыслям. Пользуются этими чайными и кофейнями все — студенты и преподаватели, исследователи разных отраслей.

Памела приводит случай с учеником Грэйма Кларка — Дэвидом Кларком (они не родственники). Молодой Кларк вскоре прославился своей прорывной книгой «Аналитическая археология», в которой проводил идеи «новой географии», вводил математические методы и использовал ранние компьютеры, матричный анализ. Критики сравнивали появление этой книги с разрывом бомбы. Он рано умер и в Англии чтут его память, собираясь раз в два года послушать «кларковскую мемориальную лекцию» (мне была оказана честь прочесть первую в 1993 г.). Кларк считается одним из основателей «новой археологии», и в высшей степени оригинальным (что в общем верно).