Газета Завтра 383 (14 2001)

Изображение исчезло, и возникло другое — заключенный в тюрьме, понурый, бритый наголо, с провалившимися чахоточными щеками, с затравленными, глубоко запавшими глазами, в которых были мольба, страх, ожидание неминуемой гибели. Вслед за этим возник солдат, в камуфляже и каске, с выставленным подбородком, безумными глазами, стреляющий от живота из автомата по невидимым, но предполагаемым мирным жителям, падающим от пуль женщинам, окровавленным детям. Его сменил пациент в больничном халате, бессильно сидящий на убогой койке среди капельниц и резиновых грелок, с вытянутой шеей, похожий на усталую беззащитную клячу, ослепшую от непосильной работы в шахте. Опять возник уже знакомый громила с кабаньими глазками в русской косоворотке, напоминая зрителю, что предшествующие персонажи относятся к русскому типу, подавленному, аморальному, бездуховному. Вновь потянулась череда портретов, прекрасно выполненных, тонко улавливающих психологию. Демонстрант под красным знаменем, безобразный, полный ненависти, с плохо выбритым старообразным лицом, в нелепых стариковских обносках, с портретиком Сталина на груди. Следом — дебил с улыбающимся слюнявым ртом, безмятежно счастливыми, водянистыми глазками, ковыряющий грязным пальцем в носу. Его сменил нищий, похожий на волосатого зверька, опирающийся на костыль, среди реклам женского белья, элитного жилья и итальянской мебели. Нищий протягивал руку, и искусная фотокамера фиксировала трещины и заусенцы ладони, несколько монет, прилипших к складкам кожи. И снова портрет свирепого животного в косоворотке с русским языческим орнаментом, обозначавшим национальность и антропологический тип. Ряды продолжались бесконечно, сливаясь в нечто отталкивающее, выродившееся и опасное.

— Подбирая для всех телевизионных сюжетов определенный тип персонажей, мы тем самым умеряем антропологическую гордыню русских, насыщая зрительный ряд другими национальными типами, что абсолютно необходимо в нашем многонациональном государстве, где проживают якуты, татары, кавказцы, — Астрос говорил профессорским тоном, словно читал лекцию по генетике, описывая воздействия на генетический код подопытных организмов, поддающихся направленным видоизменениям. — Мы предлагаем нашим телезрителям другой антропологический тип, который может примирить реликтовые импульсы национального подсознания. Создаем типологический образ, на котором соединялись бы все остальные народы, — Астрос едва заметно кивнул оператору, и тот, понимая, моргнул своими круглыми, чуть ошалелыми глазами, действующими подобно кнопкам пульта.

На экране возник портрет Альберта Эйнштейна, задумчивый, тихий, с глубокой мировой печалью в прищуренных добрых глазах, где присутствовал звездный отсвет мироздания, на которое были устремлены возвышенные помыслы великого всечеловека. Его пальцы утомленно лежали на листках бумаги, где простыми чернилами, еще не просохшими, была начертана известная формула, соединяющая воедино массу и энергию, время и пространство, Библию и атомную бомбу, шекель и холокост, Иисуса Навина и отрезанную голову Олоферна, "Стену плача" и стриптиз-бар на Манхэттене, а также удивительные еврейские мелодии, лучшая из которых — "Семь сорок", была добыта методами квантовой механики из световой волны и являлась музыкой мю-мезонов и нейтрино.