Газета Завтра 391 (22 2001)

Заросли камыша прикрывают песчаную полоску побережья. Над печальным, пустынным Каспием плывет свинцовая дымка. Автомобиль несется под "сто двадцать".

Говорят, где-то на побережье находится бархан Сарикум. Это уникальная по своим характеристикам экосистема. Неизвестно как сформировавшийся здесь песчаный нанос изобилует флорой и фауной, характерной для настоящей пустыни.

Дорога резко уходит вправо. Каспийское море позади. Впереди — срединный горный Дагестан, центр силы и славы всего Северного Кавказа.

Дорога вьется вдоль пропасти, прижимаясь к огромным белым, покрытым трещинами скалам. То и дело встречаются припаркованные к обочине грузовички и кучи битого камня. Тут же, на небольших переносных верстаках, идет обработка этого мягкого материала, самой природой приспособленного для строительных целей. Загорелые рабочие прямо на месте изготавливают строительные блоки и загружают ими прибывший транспорт.

— Очень удобно, — говорит наш сопровождающий Иса, — красиво и относительно дешево. На треть дешевле стоимости обычного кирпича.

Вокруг все приобретает нечеловеческий масштаб. Краски становятся ярче, а воздух чище. Жемчужные облака западают за чудовищные, покрытые паутиной склоны. Рукотоворные ажурные столбы ЛЭП миниатюрными шпильками блестят на темных зеленых отрогах.

— Здесь сопрягаются Европа и Азия. Здесь живут аварцы, там, на севере, даргинцы. Там — лакцы. Внизу, над равниной, — кумыки. В районе, куда мы едем, еще со времен неолита развивалась и цвела особая культура. Позже там зародилась так называемая военная горская демократия. Селения Кумух, Хунзах, Чох, Согратль стали центрами этого своеобразного политического уклада.

Машина мчится чуть выше долины, представляющей из себя огромный зеленеющий сад. Это растет занесенное из рая плодоносное абрикосовое дерево.

Чем дальше мы едем, тем фантастичнее становится все окружающее. Горы вокруг приобретают очертания и формы, напоминающие о какой-то немыслимой праисторической битве гигантов. Облака на фоне ярко-синего неба поражают своими кубическими резкими абрисами, отсылают к картинам Лентулова. По дну уютного лона, пролегающего внизу ущелья, бешенно извивается серая от грязи горная река. Если прищурить глаза, она напоминает блестящую змею, ползущую между камней. Мы просим остановить автомобиль. Стоим на бетонном ограждении. Любуемся на живописный импровизированный базар, возникший на пересечении горных трасс. Смотрим сверху на КамАЗы, фуры, импровизированные тенты. Видим, как толпится народ у лотков с одеждой и продуктами. Видим свекольные пятна на черной земле. Там недавно резали барана. У самой воды — маленькая одинокая фигурка. Какой-то мужчина задумчиво курит, неотрывно наблюдая за быстрым течением темно-серой, почти черной от глины воды.

Гуниб — административный центр района. Здесь русскими в 1865 году была построена мощная крепость. Часть стены и ворота цитадели до сих пор в неплохом состоянии. Построенная когда-то для защиты от горцев крепость представляет собою живописные руины, нависающие над обширным, расположенном на крутом склоне селением. Исторические места. Чуть выше, в Верхнем Гунибе, был пленен Шамиль.

По небольшим улочкам то и дело проезжают автомобили. Тут же бродят совершенно независимые, Бог весть кому принадлежащие коровы. На площади, напоминающей военный плац, нас встречает седой Магомед. Он горячо жмет нам руки. Улыбается. Но больше всего улыбаются его глаза.

Скромное жилище коренного жителя Гуниба Магомеда на сутки стало для нас домом. Он и его семья принималм неожиданно явившихся московских гостей как родных. С деревянной терраски его дома были видны белые шапки нетающих снегов Большого Кавказа. Традиционное застолье, устроенное в честь нашего приезда, проходило в комнате с видом на эти сказочные ландшафты. Зашел сосед, уволившийся в запас полковник Российской армии. Начался добрый и неспешный разговор. Говорили о России, о Дагестане, о Гунибе.

Перечисляя ценности дагестанского народа, Магомед упомянул "ответственность перед потомками".

— То есть вы хотели сказать "перед предками", Магомед?

— Уважение к старшим — да. Но важнее ответственность перед своими потомками.

Недавно семья Магомеда перенесла страшное горе: несколько месяцев назад один из его взрослых сыновей умер от скоротечной болезни. Боль утраты еще не прошла. Магомед явно бодрится, но его жена Зухра несет на своем лице отчетливое выражение страдания. Ее строгое лицо светится тем особым благородством, которое присуще матерям, вырастившим многих детей.

Говорят, нынешние власти и общественность Дагестана собираются в Махачкале открыть памятник русской учительнице. После войны русские учителя, в основном молодые девушки, в массовом порядке посылались советской властью в горные районы. В этом была великая миссия государства по налаживанию системы образования в республике.

Судьба учительницы математики средней школы Веры Ивановны Гуниба похожа на судьбы многих. Почти все девушки-учительницы выходили замуж за местных парней, обзаводились детьми, навсегда селились в горной стране.