Газета Завтра 859 (18 2010)

     Тематика песен разнообразна, но, пожалуй, чаще всего, всего настойчивей и убедительней звучит в песнях тех лет тема верности, ожидания, тема высокой моральной чистоты в тайной взаимосвязи с судьбой воина на фронте. "Жди меня, и я вернусь" — это впервые прозвучало в стихах, но песни подхватили веру в спасительность женской преданности и стойкости. Ожидание — спасает, верность защищает от пуль и снарядов. Бывает святая простота. Это была, если так можно сказать, святая наивность, по-настоящему поэтичная, идущая от глубины естества: "Ты меня ждёшь, и у детской кроватки не спишь, и поэтому, знаю, со мной ничего не случится!" — сделалось как заклинание, как молитва и одновременно как присяга, клятва, даваемая перед лицом любимой всем женщинам и строгой седовласой женщине с плаката — матери-Родине, клятва выстоять, не дрогнуть, спасти от уничтожения. "Я знаю, родная, ты ждёшь меня, хорошая моя", — к кому обращены эти простые, безыскусные, очень ласковые слова? Конечно, к ней — к "подружке", к "яблоньке", из прекрасного довоенного весеннего сада, но и к себе самому в немалой степени тоже. Цель уверить себя, уверовать в желаемое, убедить далёкую подругу, показать хитросплетение судеб, взаимосвязь между личной долей и судьбой всего мира преследовал, разумеется, неосознанно, каждый, кто пел немудрёный рефрен: "К тебе я приеду, твоя любовь хранит меня в пути". Девушка, проводившая бойца на позиции, жена, склонившаяся над спящим ребенком, — они были тут же, рядом, они всё знали и видели, они осеняли каждый подвиг, не давали уронить достоинство, напоминали о чести и долге. В жизни было предостаточно неверных жён, даже стихи были написаны Симоновым по этому поводу — гневные, хлёсткие. В песнях таких женщин встретить нельзя, невозможно, ведь песни были заклинанием, мольбой и надеждой и не могли обойтись без некоторой идеализации персонажей. Светлый образ любимой, безукоризненно чистой, ждущей и верящей, но не прощающей малодушия, бесчестья на поле брани; образ, постоянно живущий в сознании как совесть, пробуждал самые лучшие чувства, звал на подвиг. И потому слова, напеваемые солдатами, слова, могущие показаться пустой бравадой — "смерть не страшна" — были глубоко выношенными и прочувствованными, потому можно было говорить о радости и спокойствии в смертельном бою, потому действительно было тепло в холодной, промёрзшей землянке.

     Премьера "Двух бойцов", в которой впервые прозвучала "Тёмная ночь" Марка Бернеса, состоялась в московском кинотеатре "Ударник", а уже через несколько дней почти каждый напевал, насвистывал или мурлыкал витиеватый неторопливый мотив: "В тёмную ночь ты, любимая, знаю, не спишь, и у детской кроватки тайком ты слезу утираешь". Женщина, в непроглядной ночи бодрствующая над колыбелью, — она запомнилась сразу и полюбилась многим. Она беззащитна, беспомощна, у неё на руках ребёнок, их хотят прийти и убить враги, но им неоткуда ждать спасения, кроме как от тебя — от их мужа и отца, от соседа или земляка, от гражданина той же страны. Это впечатляло и убеждало гораздо сильнее, чем любой призыв или лозунг. Женщины не подведут, они выполнят свой долг, но и ты выполни свой долг мужчины — говорила песня каждому, кто слышал её. Героем становился тогда далеко не любой, но очень многие люди, выполняя свой долг мужчины, не дрогнули, выполнили его до конца.