Газета Завтра 859 (18 2010)

     Хочется рассказать и о песне, которую я бы назвал лучшей. Так и представляешь себе, как в осеннем лесу, в момент короткого затишья перед новым сражением, задумчиво слушают задыхающееся пение гармоники люди, оторванные от родных мест, от жён, от матерей, от любимых. Грустная мелодия старинного вальса совсем по-иному звучит рядом с линией фронта, в четырёх шагах от собственной смерти. Она по-прежнему та, знакомая, памятная, и вместе с тем — совершенно иная. Она как прощание, как последний привет от родных и любимых, от тех мест, где родился и вырос, от всего того, что пришла теперь пора заслонить грудью. Песня написана в ритме вальса. Мелодия начинается в минорном ключе: строки, в которых рассказывается о суровой реальности, хорошо ложатся на серьёзную, печальную музыку. Но вот как только речь заходит о довоенных днях, о встречах с любимыми, мотив тут же становится радостным, бравурным. Всё залито ослепительно-ярким светом — даже грусть тех времён, её тоже приятно вспомнить, она совершенно иная, чем та печаль, с которой слушают старинный вальс молчаливые, очень серьёзные бойцы. И мелодия вновь делается неторопливо-печальной, задумчивой и серьёзной. Жизнь расколота надвое. Две сферы жизни кажутся несоединимыми, воспоминания о скромном довоенном счастье, которое представляется теперь таким огромным, только растравляют душу, совершенно не согласуясь с осенним лесом, с выстрелами на передовой, с жестокой реальностью. Но нет: последний куплет соединяет и то, и другое, сплавляет воедино радость и боль, примиряет с неизбежным и благословляет. "Пусть свет и радость прежних встреч Нам светят в трудный час. А коль придётся в землю лечь, Так это ж только раз! Но пусть и смерть в огне, в дыму Бойца не устрашит, И что положено кому, Пусть каждый совершит".

     Да, смерть, в самом деле, рядом, и то, что в землю ложатся действительно раз, — утешение, не бог весть какое, но что делать? Ведь не бросать же винтовку на глазах у любимой, о которой только что вспомнил? Нет, ни в коем случае: ведь "дорога к ней ведёт через войну". Всё правильно, всё честно и откровенно. Здесь сказано всё до конца. Правдивость, искренность, теплота — вот за что я люблю эти песни, лучшие из них.

     Я не знаю, что пели солдаты и офицеры третьего рейха. Конечно же, не только что-нибудь в духе "Хорста Весселя", не только марши; были у них в репертуаре, вероятно, и сентиментальные напевы, что-то их умиляло и трогало, но, думаю всё же, что таких задушевных, поэтичных, таких человечных песен, как советские, у них не было. Не могло быть. Кажется странным, что грозное испытание, муки, лишения, такое суровое время могли произвести на свет песни, полные доброты, нежности, веры и надежды, душевной теплоты, но ведь это очень примечательный факт. Доброта, ласка, человечность — неуничтожимые, они сильнее жестокости и злобы. Потому мы и победили в войне, что доброта — свет и правда мира — была на нашей стороне, мы защищали её как важнейшее достояние человечества, были её последним оплотом.

     Я не верю в гуманизм без человечности, без живого участливого отношения к ближнему, в гуманизм без доброжелательства и сердечности. Неверно, что доброта — прямой путь к всепрощенчеству, к непротивлению злу. Непротивление злу — теория во многом кабинетная, нежизненная, созданная вопреки правде действительности. Реальный опыт многих поколений свидетельствует о том, что чем добрее, чем сердечнее человек, тем решительнее выступает он против всякой жестокости, тем убеждённее отстаивает справедливость, тем яростнее противится злу. Мы защищали гуманность, она, в свою очередь, помогла нам в этой борьбе не на жизнь, а на смерть. Помогла сражаться. Каждый совершил то, что ему было положено, смерть в дыму и огне на тысячекилометровых пространствах не устрашила миллионы военных, отстоявших живую жизнь и культуру перед нашествием варваров.

     Песни тех лет. Не все они равноценны, многие весьма далеки от совершенства, но почти все были любимы и популярны. Не забыты они и сейчас. Они не отличаются особой изысканностью, слова их порой даже могут вызывать нарекания, но дело не в этом. Хлеб, которым питались в то время, тоже был далеко не образцовым, но как он был вкусен, как нужен! Искусство, если оно настоящее, — духовная пища народа, особенно необходимая в час испытаний. Помочь подкрепить нравственные силы, скрасить и преодолеть горе, поднять настроение может только искусство — и в первую очередь музыка, песня. Песни и были тогда самым массовым, самым оперативным, наиболее доходчивым жанром творчества. Песни были так же необходимы, как оружие, как боеприпасы, как хорошие письма из дому. Они прошли вместе с народом всю войну — от западной границы до Волги и от Волги до Берлина, они помогли нам не только выстоять, но и победить в той яростной, изнурительной и великой битве, которую не могут забыть даже те, кто никогда не знал её и не видел воочию.

1

АНОНС «ДЛ» №5