Газетчик

– Пойдем в спортзал, – сказал ей Пшеницын, – я взял в учительской ключи.

Пшеницын и Аня молча прошли через всю школу и спустились в спортзал. Когда-то спортзал казался Пшеницыну огромным. Но сейчас он видел, что это не очень большое помещение с тремя окнами, забранными сеткой – чтобы не разбить мячом. Вдоль стены стояли скамейки для зрителей, а в углу были свалены маты.

Аня бросила портфель на маты, повернулась к Пшеницыну, положила ему руки на плечи и улыбнулась.

– Это ты здорово придумал, – сказала она, – ненавижу географию. Что толку изучать страны, в которых никогда не сможешь побывать.

– Я пришел по делу.

– Конечно по делу, – согласилась Аня, – знаю я твои дела. Иди сюда.

И Аня потянула Пшеницына на себя – в сторону матов.

– Ты что делаешь? – рассердился Пшеницын, – мы вообще-то в школе.

– Ну и что? Какая разница? Дверь же заперта. Чего ты боишься?

– Если нас здесь застукают, мне крышка.

– Раньше ты так не боялся.

– Сейчас другая ситуация.

– Какая еще другая. Ну давай! Я так хочу заняться этим в школе! Это так возбуждает.

Аня провела рукой по ширинке Пшеницына.

– Я же вижу, что ты тоже хочешь.

– Подожди! Нам надо поговорить.

– Ненавижу разговоры!

– Да стой же ты!

Пшеницын оттолкнул Аню от себя. Она обиженно смотрела на него.

– Ты чего толкаешься?

– Сядь, – сказал он. Аня не двинулась с места.

– Сядь, я сказал.

Пшеницын подошел к Ане, взял ее за руку и усадил на скамейку. Сам встал прямо перед ней.

– Меня интересует твоя подруга, Нина Шарова.

– Ах, вот оно что, – разочарованно протянула Аня, – она мне не подруга.

– Ее тетка говорит, что вы общались.

– Нет, мы не общались.

– В смысле?

– Чего тебе не понятно? Мы не подруги.

– Тетка сказала, что вы все время вместе зависали.

– Не было такого.

– Ничего не понимаю.

– Не было такого, я же говорю. Мы не зависали. Ни разу от слова «никогда».

– Тетка врет что ли, получается?

– А что случилось?

– Шарова исчезла.

– Сбежала, что ли?

– Не знаю. Может, сбежала. Или чего похуже.

– В смысле похуже?

– Ну например, если ее похитили.

– Кто?

– Трасса рядом. Мало ли уродов ездит. Засунули в машину, изнасиловали, а потом задушили. и выбросили где-нибудь в лесу.

– Что ты такое говоришь?

– Аня, не забывай, в каком мире мы живем. Это не добрый мир. Это очень злой мир.

– Ладно. А от меня-то чего надо?

– Во-первых, держи язык за зубами.

– По поводу?

– По поводу нас.

– Чего я, больная что ли? Естественно я держу.

– Ни одна живая душа не должна узнать о том, что мы встречались. Сейчас к школе будет большое внимание. Нужно быть очень осторожными.

– Да, то, что ты приперся в школу посреди урока – это очень осторожно.

– Я торопился тебя предупредить. Поэтому приходится рисковать. К тому же на самые очевидные вещи обычно люди обращают меньше внимания.

В это время в учительской Ольга Николаевна рассказывала завучу школы, седой и строгой женщине по фамилии Пергамент о том, что пришел человек из милиции, что он хотел поговорить с Аней Трубниковой, и что она дала ему ключ от спортзала. Пергамент выслушала рассказ Ольги Николаевны и, никак его не комментируя, вышла из учительской и направилась к спортзалу.

Пшеницын никак не мог осознать то, что ему говорила Аня.

– Давай вернемся к твоей подруге.

– Да что ты все «подруга» да «подруга». Я же тебе говорю, что мы вообще не общались.

– Кто-то из вас врет. Или ты или тетка Шарова.

– Ага. Или Нинка своей тетке врала про то, что мы с ней подруги.

– А ей-то зачем врать?

– А сам-то не понимаешь?

– Нет. Не понимаю.

– Если она говорила своей тетке, что уходила тусить со мной. А на самом деле она со мной не тусила, какой напрашивается вывод?

– Какой?

– Блин, Пшеницын, какой же ты тупой! Напрашивается вывод, что Нинка тусила с кем-то другим.

– С кем?

– Скорее всего с парнем каким-нибудь. Поэтому и не хотела, чтобы тетка знала.

– С парнем? – Пшеницын почесал затылок.

Пергамент подошла в двери спортзала и дернула дверную ручку. Заперто. Пергамент кулаком постучала в дверь.

– Немедленно откройте.

В двери повернулся ключ и дверь открылась. За дверью стоял Пшеницын и с удивлением смотрел на Пергамент. Она заглянула за его плечо и увидела, что Аня сидит на скамеечке, а ее портфель стоят рядом.

– Что вы здесь делаете?

– Веду опрос свидетеля. А вот что вы здесь делаете?

Пергамент вспыхнула. Что себе позволяет этот мальчишка!

– Вы не имеете права ее допрашивать!

– Еще как имею.

– Павлик… – голос Пергамент поднялся до визга. Но Пшеницын спокойно, и кажется, даже насмешливо смотрел на нее.

– Я вам не Павлик, а Павел Сергеевич. Или на худой конец, сержант Пшеницын. И я нахожусь при исполнении. Будете повышать на меня голос – привлеку к административной ответственности.

Пергамент молча открывала и закрывала рот.

– Можете быть свободны, – сказал Пшеницын.

Пергамент развернулась и молча вышла из спортзала.

– Мощно, – сказала Аня. Пшеницын пожал плечами.

– Ты чего, ее совсем не боишься?

– А что она мне может сделать? Я при исполнении.

– Вот поэтому я в тебя и влюбилась, – Аня встала, взяла Пшеницына за руку и прижалась к нему всем телом, – ну давай, а?..

– Нет, – сказал Пшеницын, – мы же договорились. Пока с этими делами завязываем.