Где дом твой, киллер?

— Макс, это Рива. Помнишь меня? Да, да. Запиши там меня на прием, а то ведь к тебе и не пропустят просто так… Зачем? Приеду — скажу… Когда? Да хоть сейчас. Я через полчаса у тебя буду… Да не пугайся ты так. Я что, такая страшная? Пока… Так, я поехала, через час вернусь.

Уходит.

Все трое переглянулись. Генри, неопределенно:

— Да, наломает сейчас дров ваша бабушка.

Лола, с горечью:

— Умеет она это. Ничего не поделаешь, чем старше, тем решительнее становится.

16:00. Контора, кабинет полковника Шварца.

Полковник сидит за массивным столом. Поднимает тихо звякнувший телефон:

— Да, пропустите, назначено этой даме.

Тихо, почти про себя:

— Господи, дай мне сил!

Стремительно входит Рива:

— Здравствуй, Максик! Давно не виделись.

— Да, давно ты меня не навещала, Рива. Что, опять кто-то вмешивается в дела Лолы?

— Не делай вид, Макс, что ты не знаешь, зачем я пришла. Почему обеих моих внучек обижаешь?

— И в мыслях не было обидеть твоих внучек. Что случилось?

— Ты же знаешь, что в четверг мою Лолу чуть не убили. Только не ври, что не знаешь. Все вы знаете. Хорошо, жених Оксаны заступился. Так ты его теперь за это выгоняешь из Израиля? В кои-то веки Оксана приехала к нам, а теперь должна убегать?

— Обожди, Рива, обожди. Совсем не за это предписано господину Полонски покинуть Израиль. Честное слово, не за это.

— А за что? Что он тут мог успеть натворить? Я же знаю почти каждый его шаг. И Лола, и Оксана от меня тайн не имеют. Попробовали бы! Сидит в мошаве у Лолы, спокойно приводит сад в порядок, а вы его депортируете!

— Не депортируем. Он сам любезно согласился уехать завтра поздно вечером.

— Ты мне сказки не рассказывай. Знаю я вашу «любезность». Скажи четко, за что?

— Не могу, Рива. Не имею права.

— Макс, я тоже, может быть, не имела права смолчать и не рассказать твоей маме, как ты лазишь ко мне в сад за манго. Или ты забыл?

— Господи, Рива, и ты все еще помнишь детские проказы? Не мог я не лазить. У нас тоже росли манговые деревья, но в соседнем саду все вкуснее. Ты же понимаешь?

— Я все понимаю, не понимаю только, почему ты не хочешь мне рассказать о Генри. Что, за ним что-то числится? Бедная Оксана, как ей всегда не везет. Такой мужчина симпатичный.

Макс выключил какую-то кнопку. Понизил голос:

— Только никому, Рива. Понимаешь, этот Генри… на самом деле его совсем по-другому зовут, наш человек. Был… после репатриации из России. Выполнял деликатные задания в Европе, иногда в Сирии и Ливане. Мы его по традиции называли «Одинокий волк». Он, как и предыдущий, предпочитал работать в одиночку. Потом мы были вынуждены отпустить его в Европу. Что он там делал эти семь лет, я не знаю, но вряд ли это был простой бизнес. Он же ничего, кроме как выполнять задания, не умеет. Мы случайно узнали, по инциденту в воскресенье, что он в Израиле, попросили помочь в наших делах. Но он отказался. И у нас решили, что не следует ему оставаться в Израиле. Он с этим решением согласился. Так что никого из твоих внучек обижать я не собирался.

— Поклянись, Макс, что не врешь. И не утаиваешь самое важное. Памятью матери поклянись.

— Ну что ты, Рива, не буду я клясться ее именем. Но поверь, все это чистая правда. И ничего больше я тебе не могу сказать, извини.

Рива долго смотрит в его «честные» глаза. Ничего не говорит, уходит.

17:00. Салон в квартире Лолы.

Генри, Лола и Оксана молча ждут Риву.

Входит раздраженная Рива. Обратившись к Лоле:

— Лола, сходи на пол часика в магазин, купи продукты на завтра. Мне нужно поговорить с Генри и Оксаной.

Лола сделала обиженное лицо:

— Ты все еще считаешь меня маленькой? Пожалуйста, уйду.

Уходит.

— Ну, поведай, Генри, какие у тебя планы на будущее?

— Абсолютно никаких планов нет. Пока отдохнем с Оксаной в Страдонице. А там видно будет.

— А потом опять займешься «деликатными» операциями?

— В каком смысле?

— Мне твой бывший начальник, полковник Шварц, все популярно объяснил: ты, мол, специалист по нестандартным операциям. Деликатным нестандартным операциям. «Одинокий волк».

— И об этом он проболтался? Раз мы начали говорить начистоту, без оговорок и умолчаний, скажу тоже по-простому. Во-первых, этот полковник никакой не Шварц, и вы это прекрасно знаете, иначе не смогли бы попасть к нему на прием. Во-вторых, он никогда не был моим начальником. В мое время он только начинал свою карьеру. В-третьих, на эти «деликатные» операции меня посылало мое государство. С него и спрашивайте за смысл этих операций.

Оксана ахнула:

— Генри, так ты меня все время обманывал? И о контракте в Бирмингеме тоже врал? Это тоже была «деликатная» операция, а не переговоры о контракте?