Где дом твой, киллер?

Генри заранее разложил камни по трем мешочкам. В один положил четыре самых мелких изумруда, в другой — «божка», а в третий — основную часть камней. Сейчас он высыпал на бежевое сукно стола содержимое первого мешочка.

Мойше, не торопясь, открыл верхнюю дверцу шкафа, взял с полки и поставил на стол большую лупу на подставке. Вставил в розетку вилку и включил подсветку. Только после этого широким пинцетом положил все четыре камешка на стеклянную полочку лупы, и начал рассматривать, поворачивая время от времени очередной камень. Потом неторопливо взял опять пинцетом один из камней и начал его смотреть на просвет. И все это в полном молчании. Наконец оторвался от созерцания и посмотрел на Генри, тоже молчавшего все это время:

— Камни неплохие, но мрачноваты. Обычно изумруды светлее.

— Мойше, но ведь это «старые» изумруды, они и должны быть интенсивно зелеными, то есть не светлыми. Так мне объяснили в Колумбии.

— Да, я вижу, что камешки оттуда. И кто вас вводил в курс о камнях? Продавец? И сертификаты вам выдал?

— Нет, мне рассказывал посторонний человек. Но у меня создалось впечатление, что там, в Боготе, все всё знают об изумрудах.

— Да, считают, что всё знают. Но не думаю, что вас, Генри, послали ко мне из-за этих четырех камешков. Есть что-то еще?

Генри посмотрел на невозмутимое лицо Мойше и, не отводя от него глаз, высыпал на стол основную часть камней. Заметил, как расширились глаза Мойше, вспыхнули и сразу же угасли.

— Зря вы так небрежно высыпаете. Камни этого не любят.

Мойше взял пинцетом самый большой кристалл и положил его рядом с первыми четырьмя на полочку лупы. Снова последовало продолжительное молчание, во время которого он тщательно изучал кристалл, поворачивая его и рассматривая на просвет. Наконец оторвался от этого зрелища и повернулся к Генри:

— Да, этот камень неплохой.

Оглядел всю кучку, снова посмотрел на самый большой:

— Могу я вас спросить, откуда они у вас?

— Конечно, можете спросить. Но, к сожалению, я не смогу вам ответить.

— Понятно… Я дальше пока смотреть не буду, но был бы рад узнать, что вы хотите за них, раз вы говорили о бизнесе? Вообще-то у нас говорят не бизнес, а дил.

— Мойше, ведь это вы специалист — мне говорили, что самый лучший. А я, что я могу знать? Нужна ваша оценка. Здесь больше шестисот карат. И большой кристалл тянет карат на семьдесят.

— Генри, вы понимаете, что без сертификатов Колумбии эти камни невозможно представить к продаже?

— Конечно, Мойше. Иначе я прошелся бы по всем пятидесяти-шестидесяти членам вашей гильдии и предложил бы каждому по камешку. Но я пришел к вам.

— Понятно… Знаете, Генри, я, может быть, рискну. Я готов купить всю кучку, хороших и слабых за… четыреста тысяч евро. Соглашайтесь. И не нужно больше никому показывать. Можно нарваться на людей, которые, не получив материал, не постесняются побежать в полицию.

— Понятно, Мойше. Знаете, я тоже могу выложить четыреста кусков за материал, который стоит, как минимум, четыре-пять лимонов. Надеюсь, это была шутка, а не серьезное предложение? Да, Мойше, мне любопытно — это ваш офис?

Мойше впервые рассмеялся:

— Я вижу, вы тоже любите шутить. Нет, это помещение для приватных переговоров, профессионально проверено на наличие жучков. Хорошо. Я вижу, что кто-то вас проконсультировал до меня. Но, думаю, он несколько ошибся, вернее, значительно ошибся. Я готов предположить, что, если бы эти камни имели сертификаты места добычи, они стоили бы пару лимонов, как вы изволили выразиться. Но в данном случае мне приходится взять на себя все ваши проблемы. Я готов заплатить тридцать процентов от гипотетической цены легальных камней. То есть: шестьсот тысяч. И это очень хорошая цена. Советую согласиться.

Многословность Мойше убедила Генри, что тот весьма заинтересован в покупке. Следовательно, нужно настаивать на хорошей цене и не слишком быстро снижать ее.

— Насчет процентов… думаю, что вы несколько преувеличили свои будущие проблемы. Мне кажется, что более справедливо было бы платить сорок процентов.

— Но это очень много. Вы намекаете на восемьсот тысяч евро? Не уверен, что я смогу собрать такую сумму.

— Мойше, вы не страдаете занижением самооценки? Я значительно более высокого мнения о вас. Я уверен, что подобная сумма для вас совершенно незначительна. Но я говорю о сорока процентах от пяти миллионов. То есть о двух миллионах евро. И ни цента меньше.

Мойше изменился в лице, даже как будто съежился:

— Генри. Так у нас дил не получится. Вы начинаете отсчет с абсолютно несуразной цифры.

— Почему несуразной? Мне тоже кажется, что дил может не сложиться, если вы будете так скептически относиться к этим прекрасным камням. Поверьте, мне очень тяжело дались эти «старые» изумруды. Не думаю, что в обозримом будущем на рынке могут появиться такие камни. Их просто нет в природе. Давно нет. Кроме того, несущественные суммы мне просто не нужны. У меня нет проблем с деньгами. Мы с вами можем спокойно разойтись в разные стороны, без всяких претензий.

Оба замолчали. Первым не выдержал Мойше: