Где я ее оставила

Уитни с трудом приподнялась, в ожидании глядя на дверь, пока Натали открывала. И едва сумела скрыть разочарование, увидев Брюса. В одной руке тот держал большую спортивную сумку, в другой – подушку. На нем была футболка с отпечатками ладоней и надписью «Наш папочка лучший», спортивные штаны, шлепанцы и бейсбольная кепка, слишком плотно сидевшая на голове. У Брюса был «отеческий» взгляд и неиссякаемый запас добродушных «отеческих» шуток – просто олицетворение заботливого отца. Уитни могла представить его лишь в роли родителя, а никак не мужчины, хотя Натали уверяла, что в юности он был весьма привлекательным.

Натали быстро чмокнула его в щеку. Брюс замялся у двери, нерешительно глядя на Уитни.

Она его понимала. Люди теряются и во время собственных кризисов, что уж говорить о чужих. Уитни, например, и сама не знала, как полагается вести себя на похоронах, и на траурной церемонии стояла неприкаянная, не зная, куда деть руки, бормоча соболезнования и всякие пустые банальности.

– Заходи. – Стоя у дивана, Уитни махнула ему рукой, надеясь, что ее приветливость поможет ему преодолеть неловкость.

Брюс прошел в комнату, бросил сумку на пол и передал Натали подушку. Затем подошел к Уитни и заключил ее в медвежьи объятия.

– Как ты, малышка? Держишься?

Его участие стало последней каплей. Слезы навернулись на глаза, горло сковал спазм. Часто моргая и тяжело дыша, Уитни отстранилась и провела рукой по лицу.

– Я… мне нужно… – Уитни показала рукой в сторону коридора. – Буквально на пару минут.

– Иди-иди, милая, мы подождем, – ласково ответила Натали.

Проходя по коридору, она чувствовала их взгляды, словно прожигавшие дыру в спине. Уитни казалась себе неустойчивой башней Дженга, на которую водрузили последний, ставший роковым блок. Она давно привыкла к обвинениям в свой адрес. Недоверию. Подозрению. Выговорам. Со всем этим можно было справиться. Но то, что происходило сейчас, было выше ее сил.

Зажав рот рукой, Уитни заглушила рыдания и, войдя в свою комнату, плотно закрыла за собой дверь.

– Мамочка, не плачь. – Большие глаза смотрели не мигая. – Вот тебе пластырь. Так будет лучше?

Протянув руку, Амелия вложила пластырь в ладонь Уитни. Один из своих пластырей с диснеевскими принцессами. С Золушкой.

Уитни смахнула слезу со щеки и всхлипнула.

– На этот раз он не поможет, милая.

– Все из-за папы, да?

Прикусив губу, Уитни кивнула.

– Мы больше не будем с ним жить?

Наклонившись, она заправила прядь волос за ухо Амелии.

– Не будем. Прости, любовь моя.

Уже много лет они жили вдвоем с дочерью, без нее все теряло смысл. Амелию надо найти во что бы то ни стало! Чем дольше отсутствовала дочь, тем острее Уитни чувствовала, как рушится мир.

Она глубоко вдохнула через нос и выдохнула через рот. Способ восстановить дыхание, как после бега. Вроде бы так успокаивают нервы, восстанавливают сердечный ритм… Сейчас не помогло.

Над кроватью Уитни висела большая фотография, сделанная несколько лет назад. Они с Амелией улыбаются, прижавшись щеками. На них одинаковые белые свитера, особенно яркие на фоне зелени за спинами. В тот день они поплелись за фотографом в центр огромного поля у реки, чтобы найти идеальный фон. Небо было ярко-синим, температура воздуха – семьдесят градусов[3]. И пока фотограф делал снимки, Уитни, слушая журчание воды, благодарила небеса за ниспосланные ей радости от незамысловатой жизни и маленькой семьи. После фотосессии они с Амелией отправились ужинать в ресторан, потом в кафе-мороженое. А вернувшись домой, забрались на диван и смотрели по «Нетфликсу» какую-то романтическую комедию.

Тогда ей бы и в голову не пришло, что Амелия может сбежать.

Почему же внезапно все изменилось?

Уитни отвернулась от снимка. Жалюзи были подняты, в черном небе висел светящийся полумесяц. Свежий воздух – вот что ей сейчас нужно. Пробежка позволит успокоиться, прочистит мозги.

Быстро переодевшись в спортивный костюм, Уитни вернулась в гостиную. Натали удивленно распахнула глаза.

– Куда это ты?

– Немного пробегусь вокруг квартала.

Уитни прошла мимо подруги с мужем к входной двери, мечтая ощутить ветер на своем лице, тротуар под своими подошвами.

– Не поздновато? – Натали посмотрела в сторону окна и нахмурилась, сморщив лоб.

– Нужно проветрить голову. – Уитни улыбнулась Брюсу, потянувшись к дверной ручке. – Оставайся здесь сколько захочешь, Брюс. – И бросила Натали: – Я скоро.

– Лучше бы ты осталась. – Натали тоже улыбнулась, но ее глаза выдавали беспокойство, когда Уитни повернула ручку и вышла в коридор.