Где лучше?

- Кто ты есть такая, позволь тебя спросить! Ты не раз в части сиживала…

- Ну-ну!!. Молчать! - проговорил начальническим тоном городовой.

Женщины заголосили, но городовой начал легонько толкать женщин, говоря:

- Што на дорогу стали! Становитесь в угол! Пошли, пошли!.. Я вас!

Женщины попятились. Городовой пошел дальше и стал распекать женщин, продающих хлеб, за то, что они выдвинули столы очень близко к дороге.

Женщин прибывало больше и больше. Они приходили или кучками, или в одиночку, большею частью с Сенной площади. Приходили сюда и от церкви Покрова, и от Фонтанки по Крюкову каналу, но это были женщины, отошедшие от мест в Петербурге; они приходили даже без узелков, - значит, у них были знакомые, у которых они оставили свои вещи. Все вновь пришедшие протискивались в кучу или становились отдельно, недалеко от столиков, или пристраивались к чугунной решетке, в угол, при впадении Екатерининского канала в Крюков канал.

Некоторые из них нашли знакомых.

- И ты здесь? - спросила женщина Пелагею Прохоровну, дергая за рукав.

Та обернулась, посмотрела на женщину: где-то видела, а не припомнит.

- Не узнала? А узнала ли ты Питер? - спросила снова женщина, улыбаясь.

- Ты у той, что с кабатчиком ругается? - спросила Пелагея Прохоровна женщину.

- Будь она!.. Штоб ей… Жаль, што она не подавилась кофеем.

- Што так?

- Да так! Всю ночь спать не дали. Сперва к ней любовник пришел, бить ее зачал, нас стал гнать. Просто беда! Спасибо, мужики защитили: связали ее любовника. Потом полиция: подавайте паспорта! Ну, подали; записал всех и паспорта возвратил… Всю ночь не спали.

- А вчера где спали?

- Тут, на Сенной… Тоже не приведи царица небесная. Если все говорить, што там делается, волосы дыбом встанут.

И женщина отошла к другой, знакомой ей женщине.

Пелагея Прохоровна подошла к Крюкову каналу и стала смотреть на медленно подвигающиеся с Фонтанки барки с кирпичом, углем и дровами. Интересного в этом для нее было немного, и она присела на панель, устроенную около решетки.

К ней подошла одна из женщин, ночевавших с нею первую ночь.

- Здравствуй. А мы думали, ты уж померла.

- А што?

- Да вот на том постоялом, где мы сегодня ночевали, двоих мужиков в больницу взяли, потому, говорят, с ними холера. И холера эта, говорят, от огурцов да от водки приключилась с ними.

- Господи помилуй!

- Меня тоже хозяйка хотела отправить в больницу и полицейского призывала.

- Неужели?

В это время Пелагею Прохоровну и ее знакомую окружило несколько женщин, которые тоже удивлялись и были напуганы холерой на постоялых дворах.

- Как же ты отделалась-то?

- Да так! Вчера весь день пролежала…

- Ну, значит, холера!

- Да у те, поди, и теперь холера.

- Отойдемте, бабы! - проговорили женщины, но прочь не шли, потому что их интересовало то, как холерная женщина отделалась от полиции.

- Погляжу я на вас, так у вас ума-то и на эсколько нету, - Пелагея Прохоровна показала на половину ногтя на мизинце. - Если бы я была нездорова, могла ли бы прийти сюда? Могла ли бы я быть в полном рассудке? Ну, подумали ли вы о том, што сказали, пустые вы головы!

- Кто те знает. Если бы ты не сидела, еще можно поверить… - проговорила бойко и неизвестно почему улыбаясь женщина без узла и с красными пятнами на лице.

- Если тебе хочется на мое место сесть - изволь! - почти крикнула Пелагея Прохоровна взволнованным голосом, встала, отошла к Екатерининскому каналу, уперлась на перила и задумалась.

Женщины в недоумении поглядели друг на друга несколько секунд.

- Вострая! - сказала одна из них.

- Из самой Сибири, говорит, приехала.

- Не беглая ли какая?

- Я паспорт видела.

- Паспорт и украсть можно.

Женщины поговорили о Пелагее Прохоровне минут десять, говорили громко, стараясь вызвать на ссору Пелагею Прохоровну; но видя, что она не обращает на них внимания, разошлись от Крюкова канала.