Где начинается радуга?

Они не понимали, почему я еще не выпрашиваю прощение в ногах у парня.

Глеб говорил только с учителями, Люсей и Рустамом.

Его друг неодобрительно на меня поглядывал. Но не зыркал убийственным взглядом, после которого хочется вздернуться. Его беспокоило состояние Глеба.

Но я устала. Устала держать себя. Свое лицо. Свою маску.

Арина недоуменно поглядывала на меня. Она не спрашивала подробности. Но все в ней говорило. «Иди к нему. Поговори. Я бы так и сделала».

НО.

Я не она.

Часть меня бежит к Глебу, чтобы попросить прощение. Это часть влюбленная. Верующая в чудо. Нежная фиалка, которой нужно в меру солнечной свет и вода. А еще любовь и ласка. Другая часть заставляет сидеть на месте. Это камень. Мой малахит в сердце.

Камень для моей души: привычен. Привычен на столько, что я гублю в своей душе фиалку. Не поливаю и не радую светом. А она чахнет.

Но зато крепнет камень во мне.

И голос от малахита говорит все громче.

«Его жизнь здесь. Пусть лучше мы расстанемся сейчас, чем позже. Это благородный поступок. Ты спасешь его от боли».

Ведь так?

Я ведь этого хочу. Чтобы он меньше страдал? Чтобы не страдала я.

Эти мысли убивали меня. Чтобы откинуть их, я садилась и занималась как угорелая. Нужно сдать экзамены, нужно подготовиться к модельным показам. Нужно подготовить свою будущую жизнь в столице. Остается времени все меньше. А я столько часов бездарно потратила на чувства.

Я занималась и практиковалась в английском, в театральном мастерстве. Упражнялась с разными эмоциями и позами. Я все делала со слезами на глазах. Но делала.

Экзамены по математике и русскому.

Я даже ночью училась. Потому что сон бывало не приходил.

Я осунулась. У меня появились мешки под глазами.

Однажды ко мне подошел Рустам и увел на разговор.

— Что между вами снова произошло. Вы что тут бразильские сериалы устраиваете из ничего.

Парень нависал надо мной. И меня впервые не трясло от страха при его присутствие. Он остался таким же большим и угрожающим. Но мое чувство самосохранения ушло в глубокую спячку.

Я могла только без интереса пялится на парня и подбирать слова.

— Тебя это разве касается?

— Касается раз из вас двоих ни один не может подойти и разобраться в ситуации, — четко проговорил Рустам. — Он мой друг. И я вижу, что он страдает. Но еще я вижу, что страдаешь и ты. Поэтому не понимаю, что происходит.

— А он не говорит?

— А ты как думаешь? — с усмешкой произнес он. — Мы ведь гордые люди. И пойти на прямую честно поговорить нам сложно. Вместо того чтобы гладить по шерстке свою гордость. Мог бы пойти против шерсти ради счастья. И ты кстати тоже.

Я гляжу на друга моего парня и радуюсь. У него есть хороший и преданный друг. Не то, что те ребята. Они может и общаются давно. Но они не друзья.

Так приятели и только.

А Рустам предан Глебу. И это меня радует.

— Рустам, — тихо зову его. Он наклоняется ко мне. — Я люблю…

Нас прерывает тихий вздох рядом с нами.

Оглядываюсь и вижу нашу классную.

Она прижимает классный журнал. Ее глаза распахнуты и в них отголосок боли. Она смотрит на меня, а потом и на Рустама. Делает шаг назад, и убегает.

Рустам срывается за ней. Он проносится, словно его подгоняет сам ветер, по школьному коридору, преследуя свою жертву.

Неловко.

Я ушла в тот день, но недалеко. Меня встретила Света и тоже повела на разговор.

Только она не с дружеской помощью, а с угрозами.

Матвей в эти дни не общался со мной. Он не говорил со мной с Москвы. Но его взгляд изменился после моего фиаско с Арсением. Как он проговорился на набережной Глебу, что я с ними встречалась.

Видимо друг рассказал Мраку про встречу, и чем она закончилась.

Взгляд Матвея напоминал звериный. Он как хищник наблюдал за моими действиями и выжидал. Когда я ослабну до такого состояния, когда позову его.

Но он не дождется от меня зова помощи. В этом я была уверена.

Только Свете об это не расскажешь. Она видит, что Матвей ни с кем не встречается. И он наблюдает за мной. С ее способностями она может вычислить, что я работаю в бизнесе родителей Маркова.

Моя сестрица пришла с уже знакомой мне Диной, и прижала меня к стене.

— Почему он продолжает за тобой следить? Почему он смотрит на тебя, а не на меня? Что мне сделать, чтобы он посмотрел на меня!?

Она кричит, а слюна падает мне на лицо.

Я слишком слаба, чтобы сопротивляться. Во мне нет ни физических, ни моральных сил. Она кричит и плюется. А я могу выдавить из себя немного.

— Сделай пластику. Чтобы твое лицо было похожим на мое. Я уверена. Он обратит внимание на это.

После моих слов ярость в глазах сестры выливается. Мне или мерещится, или скорей всего нет. Но они краснеют и напоминают дьявольские.

Света заносит руку, чтобы ударить. Но ей не дают.

— Тебе ведь говорили, что трогать Малахит никто не смеет, — Бельков номер один держит крепко руку сестры прямо около моего лица. Видно, что девичья рука помаленьку приобретает синеватый оттенок. Света пытается вырвать из тисков кисть, но ей не удается.

— А ты, — второй Бельков приобнимает Дину и прижимает к себе. — Ты уже должна знать, что Мраку не нравится, когда что-то его портят.