Где найдешь, где потеряешь.

— Ты что так из-за! этого слюнявого богатенького убиваешься? Случаем он тебе наследника, такого же урода, как сам, не оставил?

— Не-е, — Анфиса удивленно уставилась на тетю Машу. — Чего это ты так о нем? — Ее оскорбили столь нелестные отзывы о Мишке.

— Вот и хорошо. — Тетя Маша даже не обратила внимания на Анфисино недовольство. — А то, Анфисочка, не дай Бог от таких рожать... Как мудрый русский народ-то говорит? Кто от кого, тот и в того. Вот так: от морального урода такого же и родишь. И забудь ты о нем. Поняла? У него, видишь, свой круг богатеньких слюнтяйчиков, а у нас свой круг... Вот мы тебе в нем и найдем отличного мужика, чтобы за ним как за каменной стеной быть... Что Бог ни делает, все к лучшему...

Тетя Маша еще долго ее уговаривала... Анфисе полегчало. Она была рада; что смогла поделиться своей бедой с тетушкой и получить поддержку. Но главное, с ее глаз спала пелена романтизма. Она теперь хорошо знала свое место в этом далеко не добром мире.

После этой трагедии Анфиса начала испытывать чувство неприязни и недоверия ко всем мужчинам. Ее поклонники наталкивались на стену отчуждения и непонимания, и только Андрею каким-то чудом удалось ее преодолеть...

Ну а теперь...

— Влас, — прошептала она.

Когда, насладившись друг другом, они успокоились, Анфису вдруг кольнуло: «А как же все-таки его жена?» Нет, она больше не могла терпеть неизвестности. Но Влас сам опередил ее.

— Я так и не понял, замужем ты или нет? — спросил он.

Анфиса испугалась его вопроса, она не знала, что ответить, и ляпнула первое, что пришло в голову:

— Не знаю...

— Как это? — От удивления он приподнялся на подушке.

— Просто мы сейчас разводимся... Уже заявление подали... — Она потихоньку собралась с мыслями.

— Понятно. Тоже семейный кризис. — И он откинулся на подушку.

— Почему тоже? — зацепилась Анфиса за его фразу. — И у тебя?

— Ну, у меня он, правда, пораньше случился. — Влас замолчал.

— А что случилось? Или мне не обязательно знать? — В голосе Анфисы послышались обиженные нотки. Ей показалось, что к Власу вновь возвращается отчуждение, как и в первый раз. И она испугалась... «Все, что угодно, только не это!» — подумала она.

Влас почувствовал ее настроение, обнял и притянул к себе. Анфиса уткнулась в его плечо.

— Понимаешь, — начал он. — Денег ей много захотелось. Теперь же все на них помешаны. А вообще-то без них теперь и не выживешь... Бросила работу в магазине. Она в нашем универмаге работала, пошла бананами да огурцами на рынок торговать. Там бабки хорошие обещали.

— Да, знаю, — Анфиса вспомнила свой разговор с Ниной.

— Деньги, ничего не скажу, были. Только я же всей их кухни тогда не знал. Смотрю, за два месяца она изменилась очень: курить стала, пьяненькая домой приходила, и я ей вроде...Влас запнулся на секунду, — ну, понимаешь, не нужен стал. На Иришку все время орать стала... А однажды, слышу, она на нее матом, да еще каким. Это на ребенка-то! Ну, я не выдержал... У нас уже и до этого с ней стычки начались.

Влас замолчал.

— Что? — нетерпеливо спросила Анфиса.

— Не выдержал я, мы переругались. Я потребовал, чтобы она ушла с рынка. Ну, тут она мне все и выложила... Что спуталась с хозяином своим. Представляешь, с гиббоном этим! И что я больше ей не нужен. Можно подумать, что она теперь мне была нужна! Да меня при мысли, что она после него в мою кровать забиралась, тошнит. В общем, развелись...

— А Иришка? — Анфиса почувствовала жалость к ребенку. Уж кто-кто, а она хорошо знала, как это расти при живой матери без нее.

— Ну, не мог же я ее этому гиббону отдать. Да и жена особо не возражала. Не до ребенка ей теперь. Тут как-то на рынке встретил... Стоит, яйцами торгует... Пьяная, синяк под глазом. Совсем баба опустилась. Ее гиббон бросил, другую, наверное, такую же дуру нашел. Хотя у них все продавщицы

обязаны им оказывать услуги, — Влас сделал ударение на последнем слове, так что спутать смысл было невозможно..— Так что она теперь по рукам пошла...

— Как это услуги? — удивилась Анфиса. Теперь до нее начал доходить смысл всех сказанных Ниной слов. И о ее внешности и чтобы «не кочевряжилась». «Так вот что она имела в виду! Господи, неужели и она?» Анфиса была поражена этим открытием. Она рассказала Власу о предложении Нины.

— С ума сошла?! — резко сказал он. И выбрался из-под одеяла. — Извини, пойду курну. Не могу больше... У тебя где можно-то?

— Не знаю. А где вы обычно курите? — Андрей не курил, и вопросы Власа поставили Анфису в тупик.

— На балконе, на лестнице, в туалете, в комнате, — начал перечислять Влас, смеясь.

В тон ему ответила и Анфиса:

— Балкона — нет, на лестнице —холодно, не выгонять же тебя на мороз.

— Жалко? — смеялся Влас.

— Угу, — согласилась Анфиса. — В комнате я лежу, так что остается только туалет...

— Спасибо, хозяйка, — и Влас, чмокнув ее в макушку, ушел курить.

Ей было хорошо с ним. Страсть как хорошо. И главное, все было теперь ясно. Преграды рухнули... Теперь она уже не сомневалась, что больше не сможет жить с Андреем... Не сможет без Власа...