Где наша не пропадала

Потом к нам еще два мужика присоединились. Знакомые певца. Поклонники, можно сказать. Подсели с твердым желанием угостить хорошего человека. Только разлили, и сразу же вынырнул «восьмой ребенок». Словно из дыма возник и, что характерно, со стулом в руках. Его нам только и не хватало. Выяснять отношения при людях желания совсем не было, а приглашать за стол – тем более. Позорища не оберешься. Решил, дам денег, и пусть выпьет за мое здоровье где-нибудь на безопасном расстоянии. Но один из новых знакомых меня опередил. Поднялся, развернул пацана лицом к выходу и тихо, чтобы не привлекать внимание, прошептал:

– Еще раз появишься, уши нарву.

Потом увидел, что я вроде как в некотором замешательстве, и поспешил объяснить, чтобы жмотом не казаться.

– Надоел, – говорит, – час назад с пустой рюмкой подходил, а теперь со стулом приволокся. Перебор.

Тогда и я рассказал историю нашего знакомства. Надеялся рассмешить их анекдотом про восьмого ребенка. А они не смеются. Никакого анекдота. Все взаправду. Действительно – восьмой.

А история такая.

Дорос городишко до первого юбилея. Стали готовиться к торжествам, и взбрело в чью-то умную голову отыскать первого ребенка. Подробностей мужики не знали, рядовых членов профсоюза к дворцовым тайнам не подпускают, но родителей первенца разыскать не смогли. Северная романтика – не для молодых мамаш. И второго ребенка увезли, и третьего, и так далее… А восьмого везти было некуда. Мамаша – уборщица. Отец – неизвестный герой. Не лучший расклад, но могло быть и хуже. Эта хоть непьющая была, и мальчонка тихонький. Учился, правда, еле-еле на троечки, но успеваемость всегда можно подтянуть. Выписали женщине премию на покупку парадной одежды. Пацана заставили выучить стихотворение о Родине для торжественного концерта. Объявили, что выступает не просто школьник, а восьмой ребенок в городе. На пионерских линейках назначили знаменосцем. Фотографию в местной газете напечатали. Вот и вся слава. Но ему хватило и этого. Юбилейные дни закончились. Город возвратился к трудовым будням. А пацан возвратиться не смог. В школе не доучился. Устроили учеником токаря. А работяги – сами порой как дети. Тоже игрушки любят. Нальют полстакана и начинают расспрашивать, как он с министрами в одной «Волге» разъезжал. Красиво врать таланта не имелось, а правда быстро приедается, особенно если она куценькая…

Мужик, который пацана выпроваживал, покаялся, виноват, дескать, случалось от скуки к столу подзывать, друзьям на потеху…

Сидим, разговариваем на тему, как люди становятся игрушками. И вдруг в дальнем углу зала поднялся крик. Музыканты перекуривали, так что голосок «восьмого ребенка» расслышать было нетрудно. Мужики сразу же рванули на помощь. Мы с певцом тоже поднялись. А там уже куча мала. Где свои, где чужие – не разберешь. Хорошо еще официантка не растерялась, подняла истошный визг и закричала, что милицию вызвала. Заступников-то орава набежала, а обидчики вдвоем, они с перепугу и за ножи могли схватиться. Обидно скучать на больничной койке, на тюремных нарах и того обиднее. Особенно из-за ерунды. Потом, когда разобрались и мировую выпили, хватились виновника. Нашли в гардеробе. Спал, как суслик. Разбудили поганца. Потрясли за грудки. Высказали все… И дали опохмелиться, жалко же придурка.

Новогодняя невеста

Молодой еще был. В ту пору крепкие ворота с тяжелым засовом воспринимались, ну как бы вам сказать, в общем, порядочные люди стеснялись в них стучаться, а если еще и табличка с надписью «ОСТОРОЖНО – ЗЛАЯ СОБАКА» – тут уже не подозрение, а полная уверенность появлялась, что живут в этой крепости отъявленные жлобы.

Перед такими воротами я и оказался за четыре часа до встречи Нового года. Девушка пригласила. Я работал в мастерской по ремонту швейных машинок. Временно, разумеется, потому как мылился из Красноярска на Восток откочевать, ждал теплой погоды. От мастерской меня и направили на курсы кройки и шитья ремонтировать машинки молодым белошвейкам. Там и встретились. А что, вполне приличное место для знакомства. Хотя и не место красит… Встретил бы такую в самом грязном бараке для вербованных или даже на воровской малине – все равно бы не устоял. Помните актрису Чурсину, когда она Виринею играла, так вот швея эта куда ярче была.

Заговорил. Уговорил. В гости пригласила.