Где наша не пропадала

Однако не сидеть же всю дорогу возле холодильника. С ума сойдешь. Да и кушать хочется. Пусть вид пьянущего осетра не возбуждает особого аппетита, но организм свое требует. Сходил поужинал. Потом на палубе музыку завели. Помню еще, потанцевал немного. Потанцевал, значит, и решил проведать своего попутчика. Подошел к каюте. Прислушался. Тихо. Думаю, сейчас прошмыгну на цыпочках и, не зажигая света, под одеяло. Открываю дверь, а он шасть мимо меня. Я в погоню. Спикировал не него, да разве ухватишь? Увернулся, змей. Какая-то бабенка прогуливалась. Визг подняла. Не знаю уж, кто ее напугал: прыгающий осетр или я – ползающий. А он, не обращая ни на кого внимания, наяривает по палубе. И, представьте себе, прямо к ресторану. Что хотите, то и думайте, но, ей-богу, не вру. Можно, конечно, предположить, что он по запаху ориентировался, может, случайное совпадение, но прямехонько к злачному месту. Доскакал и с разбегу хлобысть в дверь. А ресторан уже закрыт. Буфетчица через дверь орет, что нету у нее ничего, боцмана грозится позвать. А буян мой знай колотится. Народец начал сбегаться, в кольцо брать. Один даже схватить попытался. Это его, видно, и отрезвило: крутанул заднее сальто, потом классический тройной прыжок – и он за бортом. Мы еще и в себя прийти не успели, а из воды ошарашенная щука вылетела. Кто-то даже рассмотрел, что хвоста у бедняжки не было. Короче, бей своих, чтоб чужие боялись.

А что мне было делать? Не нырять же вдогонку!

В Енисейске на берег сошел, помышковал, но ничем, кроме пакетика соленого ельца, не разжился. Чем ближе к городу, тем народ недоверчивей. А некоторые погреба и там наверняка не пустуют. Да и елец уже с душком был. «Подарок» называется. В таком случае справедливее всего взять дарителя за шкирку и носом в подарок, как пакостного котенка. А друг мой такой, у него это запросто. И взял бы, и ткнул. Да невеста у него с Ангары была. Представляете, как мне повезло?

При чем здесь Ангара, спрашиваете?

А вы разве не знаете, что для ангарчанина рыбка с душком – все равно что лягушка для француза.

Вот такая грустная история со счастливым концом. Мне повезло, а другу еще больше. Красавица… Но жена друга – это увы и ах. Точнее, сначала – ах, а потом – увы.

Пластическая операция

А я опять про Север. Вроде и прожил там недолго, зато через день да каждый день в какую-нибудь историю попадал. Климат, однако, такой. Бодрящий.

Только не надо про лютые морозы. Сказочка для наивных. Одевайся потеплей да шагай повеселей – вот и весь разговор. Самое страшное на Севере – это комары. Вот уж лютуют! Раз видел, комариха села на жигулевский баллон, хоботок в резину опустила – и колесо засвистело. Так это в городе! А в тундре, где им жрать нечего, за час обескровят. Летом я даже на рыбалку не выходил. Только по весне, пока эти хищники не проснулись. Или поздней осенью.

Но главные страсти – весной. В эту пору и на материке-то все бурлит, а после полярной ночи – сами понимаете. Весенняя тундра – это и очевидное, и невероятное одновременно. И главное, никаких проблем с путями сообщения. По большой воде можно проверить любое прибрежное озерко. А в них, знаете, какие чиры?

А я знаю.

Но об этом я после расскажу. Всему своя очередь.

Значит, дождался весны, перетерпел ледоход и – в лодку. Далеко заходить не стал. Моторишко был неважнецкий. С рук покупал. У инженера одного, узкого специалиста. Ползимы в нем проковырялся, пока до ума доводил. И все равно не доверял. Первый раз все-таки. Предварительный заезд. Но обошлось без сюрпризов – тянул подходяще.

А вот рыбалка не пошла.

Полтора бака горючки спалил, гоняя по озерам, а поймал четыре щуки да пару налимчиков. Поймал – громко сказано. Налимчики, если честно сказать, сами попались. Ребята с работы на берегу Енисея балок держали, я и поставил недалеко от него пяток закидушек.

Возвратился. Проверил. Снял.

Из одного тут же и уху сварил. Время – обеденное, перекусил, природой наслаждаюсь. К дому двигать рано. А бензина только на обратный путь. Взял я с тоски спиннинг и пошел по бережку. Кидаю на авось.

Блесна у меня нелюбимая была. И хотелось мне ее потерять. Думаю: зацепится, оставлю ее рыбьему богу, глядишь, и подобреет. Броске на десятом и впрямь зацепилась. Я дернул порезче – пошла. Не приняла река моей жертвы. Сама на якорь что-то нацепила. Кручу и гадаю: то ли травяную мочалку тащу, то ли тельняшку с утопленника. И вдруг у самого берега, смотрю, мать честная, висит! Ну хоть бы дернулась для приличия, характер показала, а то тянется на леске и хвостом шевельнуть стесняется. Только в глаза мне смотрит – жалостливо так. Вытаскиваю на песок, а она и тут без движения. Поднял ее и все понял. Голоднющая, хребет с брюха прощупывается. Где тут характер показывать! Сопротивление, как говорится, бесполезно. Сдалась на милость победителя.

Не успел я прийти в себя от одного подарка, а уже и второй на очереди. Присмотрелся к своей добыче и вижу, что поймал нельму. Не настоящую, конечно, а так, молоденькую, не достигшую половой зрелости. Таких местные рыбаки синявками зовут.