Где простирается тьма

Она бросает на меня взгляд, плавно подходит, обхватывает рукой лицо Димитрия и целует его так глубоко, что я отворачиваюсь с красными щеками. Блин. То, как двигается его челюсть, когда он целуется... незабываемо. Барби самодовольно улыбается мне, прежде чем повернуться и уйти.

― Ну-ну. В следующий раз отпусти меня до того, как засунешь язык в глотку Малибу.

Димитрий как раз тянет меня к главной комнате, но останавливается и оборачивается. Смотрит на меня скептически.

― Малибу?

― Ну, знаешь? Куколки Барби Малибу?

О, его губа снова дергается.

― Ну, Барби или нет, свое дело она знает.

― Да, уж. Она, наверно, привыкла быть по горло занятой.

Димитрий издает странный звук, но из-за того, что мы шагаем, и он впереди, мне не видно, усмехнулся он или крякнул от досады.

Димитрий ведет меня вниз по лестнице, и я смутно вспоминаю планировку корабля. Многого не помню, но, в общем, выглядит достаточно знакомо. Он распахивает дверь в свою каюту и ведет меня внутрь. Поразительно. Она намного больше каюты Хендрикса, раза в два. Впрочем, и весь его корабль больше во столько же. В центре стоит огромная двуспальная кровать, да и вся мебель выглядит солидно. Почти вся из дерева.

Димитрий подводит меня к кровати, толкает на нее и приковывает за запястье к изголовью. Я судорожно хватаю воздух и дергаюсь.

― Ты не можешь держать меня прикованной к изголовью кровати.

― Ты побудешь так, пока я занят, а когда уйду, то отпущу, но ты не выйдешь из этой комнаты.

― Ты просто свинья!

Он приподнимает брови и пожимает плечами.

― У меня хватает, чем заняться, ты всего лишь маленькая часть этого плана. Я не собирался быть добреньким.

― Разве мать не научила тебя уважать женщин?

Его взгляд мгновенно ожесточается, он склоняется надо мной, и по нему видно, что ему нравится такое положение.

― Ты утверждаешь, что весь такой порядочный, ― огрызаюсь я, ― а ведешь себя не лучше, чем обращались с тобой. Ты так ненавидишь Хендрикса за то, что он бросил тебя, но сам ничем не лучше него!

Он сжимает кулаки, и его голос становится хриплым и грубым.

― Ты ничего не знаешь обо мне.

― Я знаю всю вашу ситуацию. Это ты, Димитрий, не знаешь о моей. Ты все еще живешь в жалкой иллюзии, что я достаточно важна, чтобы заставить Хендрикса делать то, что ты хочешь. Может, тебе стоило провести расследование, прежде чем захватывать меня. Если бы ты это сделал, то увидел бы, что моя жизнь полная противоположность тому, что ты придумал.

Он пристально и долго смотрит на меня, а затем вытаскивает телефон из кармана и набирает номер.

― Джон, да, это Димитрий. Мне нужна информация о девушке. Я заплачу, сколько потребуется.

У меня даже рот открывается.

― Да, ее зовут Джессика Ловенокс.

― Меня зовут не так! ― огрызаюсь я, дергая запястьем.

Он поворачивается ко мне, прищурившись.

― Что ты сказала?

― Я сказала, что это не мое имя!

― Джон, я перезвоню тебе через полчаса.

Он кладет трубку, сует телефон в карман и снова становится передо мной.

― Как тебя зовут?

Я просто смотрю на него.

― Я все равно выясню, ― угрожает он.

― Флаг в руки, выясняй. Если можешь, зачем спрашивать?

Он рычит и разворачивается, устремляясь к своему столу.

― И почему ты думаешь, что я для него что-то значу?

― Я умею читать по глазам, Джессика. Он заботится о тебе. Я увидел это.

Я качаю головой и вздыхаю.

― Не так, как ты думаешь.

― Забота есть забота, она подтолкнет его сделать то, что мне нужно.

― Ошибаешься, он не станет рисковать своей жизнью, жизнью команды или…

― Или чьей? ― бросает он.

― Или жизнью его девушки.

Его глаза на мгновение расширяются от шока, но он быстро берет себя в руки.

― Но он беспокоится о тебе. Это все, что мне нужно.

― Ты бы рискнул жизнью своей любимой ради знакомой, которая тебе не безразлична?

― Мне не о ком заботиться, так что да, я бы рискнул.

Я качаю головой.

― Вот что не так с твоим планом, Димитрий. У тебя нет никого близкого, так что тебе не понять.

― Поверь, ― сказал он, поворачиваясь к столу, ― он придет за тобой, и когда это произойдет, я буду готов.

― Ты заберешь мужчину у женщины, которая посвятила ему свою жизнь. Его девушка без ума от него. Тебя это совсем не беспокоит?

― Я обожал свою мать, он не беспокоился об этом, когда ее убил.

― Ты когда-нибудь задумывался, почему он убил ее?

Его глаза вспыхивают гневом.

― Почему ― для меня не важно, достаточно того, что он сделал.

Я качаю головой и отворачиваюсь.

― Здесь вещи для тебя, я принес кое-что, ― начинает он, сворачивая разговор. ― Ты останешься со мной. Уверен, ты не настолько глупа, чтобы перепрыгнуть через борт, но, на всякий случай, предупреждаю: так ты подпишешь себе смертный приговор. Пока мы не окажемся в открытом море, ты побудешь в наручниках.

Я пристально смотрю на него.

― Я не останусь с тобой.

― У тебя нет выбора.

Я смотрю на кровать, потом осматриваю комнату.

― Где я должна буду спать? Твой план не слишком хорошо продуман. Может, стоит его переиначить до того, как совсем оконфузишься? ― насмехаюсь я.

Он подходит, опирается коленом о кровать и встает прямо передо мной.