Где Спряталась Ложь?

— Здесь ты прав, — вынуждена она была согласиться с сыном. — Что ж, гулять так гулять.

Договорились на завтра на такое же время и с миром разошлись. Работать над прежней книгой Лена не могла. Не выходил из головы разговор с «телефонистом». Он хоть и змей подколодный, но прав. Темя интересная, но она в тупике и даже не знает с чего начать. Кто они она не ведает, но знает другое, эти люди ничего не делают просто так. У них всё имеет свой смысл. И, зная, что эта дискета существует, ни отстанут никогда. «А что если у них нет уверенности и они прощупывают почву? Хотят знать, что мне известно. Как узнают об этом? Проще простого — по моим шагам. Если имею, то напугаюсь и отнесу всё в милицию». В этом была какая-то логика, но всё равно её не всё в ней устраивало. Маятник уверенности колебался в обе стороны. Она не знала в какую сторону идти, чтоб не получить по башке и удовлетворить любопытство, а точнее выполнить посмертный заказ Долгова. Именно так она понимала оставленную у неё мужем дискету. Чтоб знать, надо искать. Но, чтобы искать, нужно начать двигаться. Ох, прав Никита — головная боль её эта дискета. Она вздохнула: что, мол, с Долгова теперь возьмёшь. Действительно, зачем она ему была нужна? Кого наказывать то? того, кто организовал этот полигон? руководителя ракетных стрельб, генерала Попова, что устроил тот показной, кончившийся так трагично спектакль? Это вряд ли получится, да и что это даст, людей не вернуть. Скорее обвинят конструктора, создавшего «двухсотку». Офицера наведения, нажавшего кнопку «пуска». Что же делать? Жаль офицеров бригады, расправа будет жестокой, а за что? Командир только успел, как несколько месяцев тому назад принять бригаду и ошибки не совершил. Или совершил? Но точно не их вина, что у ребят нет опыта боевых стрельб. Хотя в принципе, дивизион отработал для нашей наплевательской жизни, как полагается. Не подвернись тот самолёт… За что же их сечь? А впрочем, славянская солянка, привычка всех под одну гребёнку грести, сработает безотказно и сейчас. Пустят не морщась от министра до рядового под топор. Что показные выступления делать, что публичную казнь. Главное всё на публику. А ведь накажут в основном стреляющие кадры. Хорошо, если не посадят. К тому же на их место придут менее опытные и хуже подготовленные. Армия плавно катится под откос, а штабы реформируют, пуговицы, фасон фуражек, форму. Рисуют какие-то НАТОвские прожекты. Продолжают бездумно разглагольствовать, что было, есть и будет ПВО. А надо бы давно уже сказать честно: да было, но уже нет и, если дальше так пойдёт, то никогда не будет. Результат на лицо, солдаты ходят, из китайской тонкой ткани синтетическом камуфляже, и картонных берцах, а армия тратит огромные средства на смену фасонов офицерской формы. Которая офицерам тоже не нужна, потому как материал дрянь и накопительства одежды с такими заскоками не получается никакого. А значит ходят, кто в чём. Что же делать, что? Никита прав, она бессильна, если только написать детектив. «Телефонист» же сказал, что она угодила в настоящий детектив. Так почему бы и нет. Пусть будет детектив. Воодушевившись, она села за «ноутбук». Главное начать, а там уж страницы понеслись одна за другой. Она просиживала целыми днями за работой, отрываясь только на приготовление пищи для Даньки, если б не он, сама бы перебивалась чаем. В магазин не выходила, Данька ворчал на её азарт, покупая по списку продукты сам. Не приученный к такому напрягу парень, явно нервничал. Спала она плохо, урывая у дум каждую ночь немного времени для сна, за которые не успевала отдохнуть. Несколько раз звонил телефон, и трубка хрипловатым голосом Никиты спрашивала:

— У тебя всё нормально?

— Пошёл ты к чёрту сосунок, — грохала её на аппарат Лена, как будто главной виновницей была именно она и возвращалась к заветному «ноутбуку». За ним забывалась. Она постоянно терялась, когда приходилось объясняться с каким-то хамом, которого считала навязчивым и неинтересным собеседником и оттого, чтоб отсечь его от себя была резка… А общение с телефонистом выпадало даже из этих норм. Чем чаще он попадался ей на глаза, тем больше он ей не нравился и даже казался подозрительным. Злило ещё то, что она о нём ничегошеньки не знала: ни кто он такой, ни с какой целью около неё толчётся. Такая завеса тайны ей вовсе не нужна, может заявить в милицию? «Глупо, — одёрнула тут же она себя. — Засмеют».

Глава 7