Где-то там, за облаками…

— Ты извини… Не люблю я таких игр. Меня от них мутить начинает.

Ну надо же. В этом я с ним полностью солидарен.

Из динамиков уже несется голос рыдающей Тани Булановой. Все равно лучше чем идиотский розыгрыш слонов.

— Ты если хочешь, кури. Пепел можно в окошко или в пепельницу… А хотя можешь прям на пол… Все равно коврики мыть.

— Спасибо.

Он добродушно разводит руками. За рулем. Камикадзе блин.

— Не за что.

Достаю сигареты.

— Слушай парень. А ты кем работаешь?

— Писателем.

— Да ну? Серъезно? А про что пишешь?

— Фантастику. В основном.

— Класс. Зведолеты-молеты и прочее?

Звездолеты-молеты значит?

— Ну отчего же. Иногда и фэнтэзи под настроение.

— Класс. — Он качает головой. — И много платят?

— Хватает.

Черт. До чего же не люблю хамов. В особенности добродушных хамов.

Достаю зажигалку, прикуриваю. Окно приоткрываю чуть-чуть — все равно же ему… коврики мыть.

— Эй… Ты только не обижайся. Первый раз вижу живого писателя.

Искренне надеюсь что и в последний.

— Ничего. Все бывает когда-нибудь в первый раз.

Мой собеседник недоуменно смотрит на меня подозревая в издевке. Справедливо кстати подозревает.

— А я вот фантастику не люблю…

Эх… Ну и ошибся же я полагаясь на внешность. Правильно говорят: " Встречают по одежке …".

— Почему?

— Да ну… Сказка она сказка и есть… Нет ты не подумай. Я иногда покупаю… Этого вот например… Головачева… Неплохой писатель. Знаешь такого?

— Знаю.

— Лично?

— Лично.

— Здорово. Сигаретой угостишь?

Молча протягиваю ему початую пачку. Ногти у него грязные и обломанные. Мда… В НИИ он вряд ли работает.

— Я то все больше детективчики почитываю. Маринину вот например очень уважаю. Там все же как — то к жизни ближе. А фантастика…

— О вкусах не спорят.

— Согласен. Я вот сыну расскажу что писателя встретил. Он у меня фантастику читает с удовольствием. Все полки уже заставил… А я не против. Нравится — пусть читает.

Надеюсь, что хоть здесь поговорка о яблоке, что недалеко от яблони, дала осечку.

— Кстати а как зовут то?

— Кого?

Водитель аж подпрыгивает от моей недогадливости.

— Ну тебя конечно. А то парню моему скажу, что писателя повстречал а фамилию забыть спросил.

— Соловьев.

— Ага. Запомню… Слушай… А может автограф дашь?

— На чем?

— Черт и верно…

Он задумчиво чешет в затылке и решительно распахивает "бардачек".

— А вот на бумажке.

— На бумажке автографы не ставят.

— Да?

— Да.

Водитель обиженно засопел, скомкал грязный, измусоленный листок бумаги себе в карман, и оставшуюся дорогу молчал.

На Русаковскую мы внеслись ("Госпожа вы не слишком быстро ехали… Вы слишком низко летели") на скорости чуть более сотни. От резкого торможения меня сильно, до боли в груди, рвануло в ремнях.

Лихач чертов.

— Сколько? — Смотрю на водителя.

Он мрачно смотрит на меня прежде чем ответить:

— Нисколько. Приятно с тобой поболтать было.

Пожимаю плечами (альтруизм так альтруизм) и вылезаю из машины.

Водитель молча сидит, положив руки на руль, и терпеливо ждет, пока я выберусь. Потом тянется к двери и бросает вслед:

— Удачи тебе.

Истерично взвизгивают покрышки и мой благодетель растворяется в плотном транспортном потоке.

Забавно. Выходил из дома и садился в машину с одним настроением — вышел с другим.

Была апатия и страх — теперь спокойствие, юмор и любопытство. Как, однако ж, иногда действуют на психику разговоры с банальным хамом.

Я перешел дорогу, старательно избегая несущихся автомобилей. Уже сколько лет, а подземный переход никак вырыть не могут. Лет двадцать назад, когда закладывались и строились эти бетонные монстры-многоэтажки, это наверное было не нужно. Потом, после перестройки, стало слишком дорого. Сейчас… А сейчас это просто никому не нужно. Человеческая жизнь сейчас ценится намного дешевле пары десятков бетонных плит.

Прошел сквозь засыпанный мокрыми желтыми листьями дворик и преодолев скрипучую дверь вошел в подъезд. В подъезде, сразу за дверью меня ждали. Сначала мне даже показалось, что это мой уже знакомый хамоватый попутчик. Слишком уж похож. То же добродушное лицо с тонкими губами. Пластиковая оправа с несуразно толстыми стеклами. Короткая стрижка.

А потом мне стало не до сравнений.

Мужчина сделал шаг вперед, и я вылетел обратно на улицу, по пути вынося спиной дверь.

Темно…Почему так темно?

— Дурак. Вставай и дерись. Иначе умрешь ! — Шепот… Чей это шепот? Почему так темно? Разве темнота может шептать?

— ОТКРОЙ ГЛАЗА! ДЕРИСЬ! ТЫ СМОЖЕШЬ! — Уже не шепот. Громовой раскат в ушах и слепящее пламя под сжатыми веками.

Это в дешевых китайских боевиках после подобных ударов встают.

Встают и с окровавленной мордой, с пеной у рта бросаются на врага, делают два три удара и побеждают. Никогда не думал, что придется проверять этот постулат на практике.

Встать я все-таки смог. Почти смог. Повторный удар отбросил меня со ступенек на покрытый прелой, мокрой листвой газон.

На этот раз я падаю лицом вниз, но сознания не теряю.