Где-то во Франции

– Будем резать до воротника, – предложила Лилли. – После этого мы сможем вытащить китель из-под него.

– А что с ремнями будем делать? Не попытаться ли нам их расстегнуть?

– Нет. Режь все.

Вдвоем они сумели стащить с раненого остатки кителя. Их подопечный, казалось, лишь туманно соображал, что с ним происходит, хотя в какой-то момент открыл глаза, посмотрел на Констанс и улыбнулся. Потом он, кажется, снова потерял сознание.

– Быстро, давай, – велела Лилли. Они повторили все, что сделали, на рубашке и белье, потом занялись его брюками. У солдата было тяжелое ранение в правое бедро. Брючина на этой ноге была срезана, а рана забинтована большими полевыми бинтами, которые успели пропитаться кровью.

Лилли начала с пояса, старательно распорола материю сверху вниз, пока не дошла до бинтов, все еще плотно обхватывающих ногу. Развязывать их было бы затруднительно. Она разрезала и шнурки, потом осторожно сняла левый ботинок.

Она подняла глаза и увидела, что Констанс остановилась, ее ножницы замерли над трусами раненого.

– Лилли… я не знаю, можно ли…

– Ты слышала, что сказала старшая сестра. Твоя задача разрезать материю. Я его прикрою, чтобы тебе можно было ничего не видеть.

– Извини, что я такая, ну… просто я никогда не видела…

– И я тоже, – успокоила ее Лилли. – Но это не имеет никакого значения. Поспеши. Посмотри, сколько их.

– 32 –

У Лилли и Констанс ушло несколько часов на то, чтобы выполнить задание старшей медсестры. После чего она дала им несколько минут отдыха, за время которого они сходили в туалет, к счастью, не поврежденный обстрелом, и выпили чашечку теплого чая, после чего старшая сестра поручила им заняться ходячими ранеными.

– Предлагайте чай всем, кто кажется способным удержать кружку. Не давайте уснуть тем, у кого ранение в голову. Если кого-то мучит боль, дайте мне знать. Утки стоят в углу.

– Простите, вы сказали…

– Утки, мисс Эванс. Это такие эмалированные сосуды на столе. Если кому-то из них понадобится облегчиться, они ими пользуются. Они слишком слабы – до туалета им не дойти. Не нервничайте, многого от вас не потребуется.

Бриджет и Анни появились уже ближе к вечеру; их отправили в реанимационную палатку, как узнала Лилли. Когда Констанс спросила их, что им пришлось делать, они просто покачали головами.

– Ты не хочешь этого знать, – сказала Бриджет.

Лилли хотела спросить, не видели ли они Робби, потому что тот не появлялся целый вечер. Рядовой Джиллспай сказал, что никто из докторов не пострадал, но ведь он мог и ошибиться? Может быть, Робби лежит, завернутый в рваный брезент приемной палатки?

Только в одиннадцатом часу мисс Джеффрис, работавшая до этого на кухне с Этель и Роуз, отпустила своих подчиненных. Женщины поспешили в свою палатку – она стояла в дальнем конце лагеря, и прилетевшие снаряды ее не затронули.

В противоположном конце стояла госпитальная палатка. Отважится ли она пойти туда и узнать, не случилось ли чего с Робби? Или ей лучше дождаться, когда он ее найдет?

Может быть, он все еще в операционной, но он никогда не ложился спать, не проверив своих раненых. Она должна пойти и узнать, нет ли его там.

Дорожка вела ее мимо приемной палатки, находившейся так близко к неразорвавшемуся снаряду, и она поймала себя на том, что задерживает дыхание, проходя мимо. Подойдя поближе, она увидела свет, мелькнувший в углу одной из палаток. Что, если там начался пожар?

Но вскоре она увидела, что это не пожар – это мерцали несколько керосиновых фонарей. Она приблизилась еще немного, двигаясь осторожно, чтобы не наступить на разбросанные повсюду обломки. Остановилась, не дойдя до освещенного пространства. Несколько секунд ее глаза привыкали к яркому свету, а потом еще несколько долгих секунд – к ужасу того, что она увидела.

На земле лежал рядовой Диксон, на его лице была марлевая маска, закрывавшая рот и нос. Рядовой Гаррис сидел на корточках рядом с головой раненого, держа наготове бутылку с эфиром. Сестра Гринхалф на коленях стояла на полу, в одной руке она держала громадный марлевый тампон, в другой эмалированную ванночку. Над всеми ними склонялся рядовой Джиллспай, держа в каждой руке по фонарю.

А еще она увидела Робби, который с помощью скальпеля и пилы отнимал остатки левой ноги рядового Диксона, прибитой к одной из деревянных опорных стоек палатки почерневшим осколком снаряда. Рядом с Робби лежал поднос, на котором лежали окровавленные рабочие инструменты. Желудок Лилли воспротивился, но она заставляла себя смотреть. Это была его работа. Его жизнь.

Наконец они освободили ногу рядового Диксона. Джиллспай и Гаррис оттащили его на носилки, что сделать было нелегко, поскольку сестра Гринхалф прижимала марлевый тампон к культе, и вся группа передвигалась в направлении операционной.

Робби стащил с рук перчатки, бросил их на хирургические инструменты, поднял глаза. Он без колебаний встретил взгляд Лилли.

– Какого черта вы тут делаете?

– Я волновалась о вас. Я не видела вас после обстрела…