Где ты? (СИ)

— Нет, Инэми, это не я глухой. Это ты слепой! — жестко отрезал Рысь — Мать не проклинала нас, глупый! Она богиня, но даже боги не могут делать все, что им вздумается! Они не могут нарушить установленный порядок! Кирен повел себя, как капризный взбалмошный ребенок! Вместо того чтобы смириться, отпустить Рэю и жить дальше, он закатил Матери истерику с требованием вернуть его любимую игрушку!

— Рэя не игрушка! Она никогда не была игрушкой! — рассвирепел Инэми, вскочив на ноги. Его рука непроизвольно потянулась к рукояти хлыста.

Юнэми остался спокойно сидеть на месте, всем своим видом демонстрируя, что не собирается воевать с братом:

— Да пойми ты! Она НЕ МОГЛА вернуть ее! Мертвые не воскресают, это закон! Думаешь, Ей приятно было смотреть, как Ее ребенок сходит с ума? Думаешь, Она не плакала в тот день, когда Ее ребенок рыдал в храме и умолял Ее о невозможном? Ты хоть раз подумал о том, что чувствовала Она? Что чувствовали другие? Что чувствовала Рэя, когда смотрела с небес на то, что вытворял Кирен? Он никогда не думал о других, и ты не думал!

— Замолчи, Юнэми! — близнеца всего трясло — Замолчи, или…

— Или что? Убьешь меня? Убьешь часть себя? Кирен не вынес груза собственной силы, поэтому сошел с ума. Мать не наказала его и не прокляла!

— Зачем тогда Она порвала душу?! — крикнул Инэми. Этот крик был таким болезненным, словно его рвали повторно.

— Потому, что Она любила своего ребенка. — тихо сказал Юнэми — Она разделила его не в наказание, а чтобы ему легче было жить, чтобы его собственная сила не свела его с ума повторно.

— Что? Что Она сказала тебе? — сипло спросил Инэми.

— Она сказала: «Я разделила тебя надвое, чтобы ты не смог больше желать смерти, и не разрушал наши творения. Весы мира так хрупки. Я разделила тебя, чтобы ты не перевешивал одну чашу, но держал в равновесии обе».

— Почему Она не сказала этого мне? — у Инэми был такой потерянный вид, что у Рыси невольно сжалось сердце. Его близнец сел на пол, из его глаз катились крупные, словно его алмазная капля, слезы — Мама, почему Ты не сказала этого мне?

Подумав, Яур сполз с кресла и обнял брата за плечи, утешая.

— Отвянь, Юнэми. — вяло брыкнулся тот сквозь слезы — Я тебе не девица, чтобы утешать меня.

— Ты хуже девицы. Ты маленький ребенок.

— Что ты сказал?

— Что слышал!

Через пять минут уже не было ни обид, ни слез. Они уже возились на ковре, борясь между собой, как два котенка. Одинаковых котенка.

***

Мертвенно-белый, будто лунный, свет заволок каждый уголок его сознания. В этом свете ему было хорошо, он чувствовал себя здоровым.

— Инэми, дитя…

— Мама?

— Не мучай себя, прекрати.

— Ты меня ненавидишь, Мама? — в этом вопросе он выплеснул всю боль своей души и сжался в комочек, ожидая ответа, будто приговора.

— Неразумное дитя! Как я могу ненавидеть собственного ребенка? Я никогда не наказывала тебя, ты сам себя терзал. Прекрати, Инэми, ты рвешь мне сердце.

Теплый поток Материнской любви омыл каждый уголок его души. Инэми почувствовал это тепло всем своим существом.

— Мама, прости меня! Прости, Мама!

— Не плачь. Я давно тебя простила. И ты себя прости. Не живи под грузом прошлой жизни, оставь прошлое в прошлом. Хорошо?

— Да, Мама. Но почему Ты не сказала мне про весы?

— Я ждала, когда ты повзрослеешь и поймешь сам. Ты сам должен был осмыслить и принять законы мироздания. Я никогда не была глухой, я слышала тебя. Но Кирен просил невозможного. Юнэми сказал правду: в тот день я плакала вместе со своим ребенком. Никогда больше не думай, что я тебя не слышу. Я всегда с тобой. Я живу в своих детях и слышу каждого.

— Прости меня.

— Я простила. Не могла не простить. Обещай не обижать брата. Он позаботится о тебе.

— Я никогда его не обижу. Обещаю.

— Теперь я спокойна, Инэми. Ты славное дитя.

Инэми открыл глаза. Щеки были мокрыми, в носу подозрительно щипало. Это был сон? Не похоже. Он все еще чувствовал это удивительное тепло, он чувствовал, что прощен. Юнэми был прав: он вел себя, как ребенок, который отчего-то решил, что его не любят.

***

Дикиор переводил взгляд с одного близнеца на другого, и обратно. Две пары совершенно одинаковых янтарных глаз провожали взглядом каждое его движение. Волосы заплетены в одинаковые косы, одинаковые фигуры затянуты в одинаковые костюмы. Да все одинаковое, даже одинаковые алмазные капли в одинаковых правых ушах! И одинаково каменные морды!

— Юнэми? — осторожно позвал монарх, выбрав взглядом одного.

— Чего тебе, папаша? — хмыкнул Инэми, скорее весело, чем грубо.

— Тьфу ты! Я уже полтора часа в эту угадайку играю, и все время ошибаюсь! — махнул рукой Дикиор — Таблички, что ли, на вас приделать?

— Ваше Величество, может, уже вернемся в столицу? — страдальчески протянул начальник охраны.

— Какая столица, Урид?! Не видишь что ли? У меня тут сын раздвоился!

— Да забирайте обоих двух! У Вас старший скоро без Вас женится и внуков Вам наплодит, пока Вы тут отгадывать будете.

Оба близнеца одинаково хмыкнули.

— Ну, ничего, я знаю, как их отличить! — возрадовался Дикиор — Юнэми, когда заходит в мой кабинет, садится на пол. А Инэми не мелочится — сразу на стол залезает с ногами.