Где живет моя любовь

Погрузившись в мечты о том, что могло бы быть, я просидел за рулем «Хонды» добрых полчаса. Начало дня, таким образом, было не самым удачным, но я никак не мог очнуться от грез и заняться делами. В себя я пришел, только когда увидел черный пикап Эймоса, который свернул с шоссе на свою подъездную дорожку. Этот казенный «Шевроле-2500» был одним из тех якобы «неприметных» полицейских автомобилей с темными тонированными стеклами, фарой-искателем и кучей антенн на крыше, при одном взгляде на которые всякому становилось ясно, что за рулем сидит коп. Пикап остановился возле дома, Эймос выскочил наружу и, махнув мне рукой в знак приветствия, двинулся через лужайку к крыльцу. Дверь в доме отворилась, и на веранде появились Аманда и Маленький Дилан, который целеустремленно полз навстречу отцу.

В ответ я помигал Эймосу фарами, потом тронул машину с места и, выехав на шоссе, постарался как можно скорее забыть о том, что сижу за рулем минивэна, удостоившегося не меньше пяти звезд по результатам краш-тестов. Поглядывая в зеркало заднего вида, я видел, как Гроза Каролинских Преступников, бывший «Мистер Пропер», а ныне – «Мистер-Суперагент», опустился на колени, поднял сына на руки – и тут же превратился в Суперпапочку. В жизни я видел немало красивых картин, но эта была одной из самых лучших.

У ворот, перегородивших дорогу к заброшенному кинотеатру для автомобилистов, я остановился, вышел из кабины и подергал цепь, замыкавшую сваренные из труб створки. Насколько я мог судить, цепь и замок были сравнительно новыми – и довольно массивными. Такая цепь подошла бы для золотохранилища Форт-Нокс. Пожав плечами, я отошел от ворот в сторону, приподнял проволочную сетку забора и пролез под ней. Вернувшись на дорогу, я зашагал по направлению к трейлеру Брайса.

Насколько я знал, мой приятель никогда не задумывался о таких вещах, как содержание и ремонт. Таких слов в его словаре попросту не было, поэтому состояние старого кинотеатра год от года только ухудшалось. Кучи мусора на смотровых площадках становились все выше, краска на покренившихся столбах с громкоговорителями шелушилась и облезала, а мусорный контейнер-переросток, который Брайс гордо именовал трейлером, с каждым моим приездом становился все менее пригоден для жилья. Ничего удивительного, что Брайс так и не женился. А если бы сюда попал представитель Санитарной инспекции или Службы помощи бездомным, он бы проклял это место и приложил все усилия, чтобы как можно скорее стереть его с лица земли.

Сказать, что Брайс был барахольщиком, было бы преуменьшением. Ненужные вещи, отходы, просто обломки он сваливал на территории кинотеатра в виде огромных куч, которые поднимались на высоту выше человеческого роста. Перекрученная арматура, мотки ржавой проволоки, гнутое кровельное железо, запчасти древних автомобилей, гнилые доски, обломки фанеры – чего там только не было! В результате старый кинотеатр напоминал не то тотальную гаражную распродажу, не то филиал городской свалки. Что касается меня, то мне лишь в редких случаях удавалось догадаться, что здесь действительно мусор, а что – не совсем. Что касалось самого Брайса, то он никогда не ломал голову над подобными вопросами.

Когда я перевалил через гребень холма и миновал густую поросль молодых деревьев, которая когда-то была просмотровой площадкой номер один, я остановился как вкопанный, не в силах поверить своим глазам.

Все мусорные кучи, придававшие расстилавшемуся чуть ниже пейзажу неповторимое своеобразие, куда-то исчезли. Нигде, насколько хватал глаз, не было ни намека на груды обломков, если не считать еще дымившегося кострища у подножия холма в полутора сотнях ярдов от меня. Все остальное пространство выглядело просто безупречно – земля выровнена, обломки асфальта и бетона тщательнейшим образом собраны и вывезены, трава скошена. И не просто скошена – судя по всему, ее сгребли и тоже увезли в неизвестном направлении, так что из земли не торчало ни былинки, одна жесткая сухая стерня.

Только потом я заметил: все, что могло быть покрашено (включая уцелевшие киноэкраны), было покрашено и теперь сверкало блестящей белой эмалью. Кроме того, экранов на площадке снова было три. Кто, как и когда восстановил два из них (один из них был повален ветром, второй сгорел), я не мог себе и представить. На всех трех парковочных площадках, расходившихся звездой от центральной проекторной, были тщательно восстановлены столбы с громкоговорителями, и к ним тянулись новенькие провода. Сама проекторная при ближайшем рассмотрении тоже оказалась отремонтирована и приведена в порядок. Когда же я поднялся по лестнице в фильмохранилище – «кинотеку», как называл ее Брайс, – я обнаружил, что несколько сотен катушек с пленкой, которые раньше как попало валялись на полу, были теперь тщательно смотаны, убраны в металлические коробки с ярлычками и расставлены в алфавитном порядке на новеньких стеллажах.