Где живет моя любовь

Я старался слушать внимательно, но его голос доносился до меня словно со дна железной бочки. Гулкое эхо звенело в ушах, смысл слов расплывался и ускользал, да я и не хотел особенно в него вникать. Единственное, чего мне сейчас хотелось, это прижать Мэгги к себе и сказать ей, что все будет хорошо. У нас все будет хорошо… Главное, чтобы она снова не впала в кому, с остальным мы обязательно справимся.

Доктор Палмер крутил в пальцах карандаш.

– …У нее была температура? В последние дни?..

Я покачал головой.

– Нет, насколько я знаю. – Я посмотрел на Мэгги. На ее лбу и на висках проступили крошечные бисеринки пота, но лицо оставалось болезненно бледным. – Не думаю. А что?..

– Сейчас у нее около ста[17]. Это не много, но если судить по анализам крови, эта температура держится у нее около недели.

– И что это значит?

Палмер покачал головой.

– Я не думаю, что тот, кто напал на Мэгги… – Он жестом показал на каталку. – …Что он спровоцировал вот это. – Еще одно движение руки в направлении бедер Мэгги. – Иными словами, мне кажется, что одно не связано с другим. Конечно, такая возможность не исключена, и нападение как-то ускорило, но… Я думаю, механизм был уже запущен, и рано или поздно это все равно случилось бы. Чтобы сказать наверняка, я должен провести кое-какие тесты, сделать дополнительные анализы… – Палмер положил мне руку на плечо. – …Но только не сегодня. На сегодня с нее, пожалуй, хватит. Мэгги сейчас на антибиотиках, думаю, она спокойно проспит до утра, а завтра… Насчет завтра будем беспокоиться завтра.

Я молчал. Аманда подставила Эймосу плечо и повела к выходу. Они были уже в дверях, когда я сказал негромко:

– Эй, Гуталин…

Эймос обернулся.

– Твой дом…

Он кивнул, и они вышли, а санитарки повезли Мэгги в палату. Там ее уложили на койку, подключили к специальной аппаратуре и оставили нас одних. Я сидел рядом с Мэгги, смотрел на всю эту сложную технику, которая контролировала каждый вздох, каждое движение и каждый удар ее сердца, и испытывал сильнейшее желание схватить жену в охапку и убежать с ней куда-нибудь подальше. В этих стенах, в этих палатах и коридорах я однажды уже прожил целую жизнь, и мне не хотелось, чтобы это повторилось.

Наклонившись к Мэгги, я взял ее за руку и снова застыл неподвижно.

Примерно час спустя я переменил положение и потрогал ее ноги. Ноги были холодными, и я обыскал палату, надеясь найти хотя бы бумажные носки. В одном из шкафчиков мне попалась целая упаковка впитывающих подстилок, и я заменил ту, которая снова успела промокнуть кровью, а заодно обмыл Мэгги ягодицы и задние поверхности бедер. Опустив подол халата, я накрыл ей ноги вторым одеялом и нажал кнопку вызова дежурной сестры.

Почти сразу ожил динамик переговорного устройства.

– Что-нибудь случилось? – спросил женский голос.

– Вы, случайно, не знаете, где здесь можно достать носки для пациентки?

Последовала небольшая пауза, во время которой на линии что-то шуршало, потом тот же голос сказал:

– Гм-м, попробую вам помочь. Подождите немного, о’кей?..

Минут через десять в коридоре послышались грузные шаги, дверь беззвучно отворилась, и в палату заглянула какая-то женщина, лицо которой показалось мне знакомым.

– Можно?..

Прошло почти полтора года с тех пор, как я видел ее в последний раз. Тогда она дежурила на сестринском посту в отделении, где лежала Мэгги. С тех пор она потеряла несколько фунтов, стала короче стричь волосы и начала пользоваться косметикой, но это, несомненно, была все та же Элли. Или, точнее, Эллис Мей Ньюсом, старшая медсестра, стаж работы – тридцать восемь лет. Впрочем, теперь, наверное, уже сорок.

Я машинально поднялся, но это движение причинило мне сильную боль, и я вынужден был опереться на стену.

– Привет, Элли. Вы прекрасно выглядите. Рад вас видеть.

Вместо ответа она обняла меня и протянула пару носков.

– Как поживает наша девочка?

Я пожал плечами.

– Ей здорово досталось, но я надеюсь – она выберется. – Взяв носки, я натянул их на ноги Мэгги. Пока я это проделывал, Элли куда-то исчезла, но через минуту вернулась. В руках она держала кружку очень горячего кофе, еще одно одеяло и просторные голубые брюки от докторского костюма.

– Это вам, Дилан. – Она показала на меня. – У нас тут немного прохладно из-за кондиционеров, и вы, наверное, немного замерзли.

Я опустил взгляд и только сейчас заметил, что на мне по-прежнему нет ничего, кроме трусов и толстых носков, которые я надевал под пожарные сапоги.

Рано утром в палату Мэгги, где я провел ночь, вошел Эймос. Он хромал, его правая голень и лодыжка были забинтованы, и сквозь повязку проступала какая-то жирная мазь. Повязку удерживало на ноге что-то вроде сетчатого чулка. Эймос был в шортах и шлепанцах, к тому же от него за милю несло лосьоном после бритья, и я догадался, что он встал еще затемно, чтобы принять душ. В руке мой приятель держал знакомую дорожную сумку, а это означало, что он успел побывать у меня дома. Сумку он протянул мне, и я почувствовал исходящий от нее острый запах дыма.