Гегемония, или Борьба за выживание: Стремление США к мировому господству

В других государствах, за пределами «Коалиции», с ее двумя непререкаемыми лидерами, складывалась более острая ситуация. В двух главных европейских странах — в Германии и Франции — позиции официальных властей отражали преобладающие резко антивоенные общественные настроения. Это вылилось в жесткую критику руководства США. Дональд Рамсфельд отозвался об этих европейских странах как о «Старой» Европе, считаться с мнением которых нецелесообразно, поскольку они не слышат призывов Вашингтона. Лицом «Новой» Европы была выбрана Италия, а ее премьер-министр Сильвио Берлускони стал частым гостем в Белом доме. Помехой этому, очевидно, никак не могло послужить то обстоятельство, что итальянское общество преимущественно выступало против войны в Ираке.

Водораздел между правительствами «Старой» и «Новой» Европы был проведен в соответствии с очень простым критерием: правительство относилось к «Старой» Европе с ее злонамеренными порывами тогда и только в том случае, когда оно разделяло позицию подавляющей части своего народа и отказывалось подчиняться приказам из Вашингтона. Не стоит забывать, что самопровозглашенные властители мира — Буш, Пауэлл и другие — откровенно заявляли о своих намерениях осуществить военную операцию, невзирая на мнения ООН или кого бы то ни было из числа «аутсайдеров» и «неприсоединившихся». Страны «Старой» Европы, которые якобы безнадежно застряли в аутсайдерах, тем не менее, не поддержали начинаний США. То же самое сделали страны «Новой» Европы, по крайней мере, если под словом «страна» подразумевать ее граждан. По результатам социологических опросов «Гэллап Интернэшнл» и ряда других источников во всей Европе, в среднем не более и процентов населения в каждой стране положительно относилось к «односторонним силовым действиям США и их союзников». Уровень общественной поддержки военной операции, в случае оформления соответствующего решения ООН, варьировался от 13 процентов (в Испании) до 51 процента (в Нидерландах).

В этой связи особый интерес вызвали восемь стран, чьи лидеры провозгласили себя частью «Новой» Европы, очень надеясь, что их смелость и моральная стойкость получат заслуженное признание. Они обратились к Совету Безопасности ООН с призывом обеспечить «четкое соблюдение принятых резолюций», правда, при этом они не пояснили, как это сделать.

Эти заявления грозят «изоляцией Германии и Франции» — пестрили заголовки восторженных статей в прессе, хотя на самом деле позиции стран «Старой» и «Новой» Европы были не столь очевидны. Для того чтобы подчеркнуть, что Германию и Францию ожидает «изоляция», их не пригласили на подписание дерзкого заявления государств «Новой» Европы — очевидно, из страха, как стало позднее понятно, что они все же могут подписать этот документ^{259}.

Стандартная в таких случаях официальная интерпретация событий состояла в том, что бурно развивающаяся и многообещающая «Новая» Европа поддержала решение Вашингтона и тем самым продемонстрировала, что «многие европейцы разделяют позицию США, даже если Франция и Германия выступают с критикой американцев»^{260}. Откуда взялись эти «многие европейцы»? Результаты социологических опросов показали, что в странах «Новой» Европы уровень общественного недовольства «решениями США» гораздо выше, чем во Франции и Германии. Особенно это было характерно для Италии и Испании, которых, за их чрезвычайное рвение, окрестили «лидерами „Новой“ Европы».

К счастью для Вашингтона, бывшие коммунистические страны также присоединились к коалиции «Новой» Европы. Среди их граждан общественная поддержка «позиции Вашингтона», суть которой сформулировал К. Пауэлл, а именно — начало военной операции «Коалицией доброй воли», не дожидаясь санкций ООН, варьировалась от 4 процентов (Македония) до и процентов (Румыния). Одобрение военных действий при соответствующих санкциях ООН также было достаточно слабым. Бывший министр иностранных дел Латвии так пояснил эту ситуацию: нам необходимо «приветствовать любые решения США, выкрикивая „Так точно, сэр“… необходимо ублажать американцев любой ценой»^{261}

.

В самом общем смысле, прессе, которая ценит демократические принципы, стоило бы в своих статьях написать, что к «Старой» Европе принадлежало подавляющее число европейцев, тогда как «Новую» Европу представляла небольшая группа политиков, решивших проявить солидарность с решениями Вашингтона без оглядки на мнение подавляющего большинства граждан своих стран.