Гегемония, или Борьба за выживание: Стремление США к мировому господству

Ричард Холбрук выразил либеральную точку зрения на ситуацию, особо подчеркивая тот факт, что «совокупное количество людей [в восьми странах провозглашенной „Новой“ Европы] превышает население тех стран, которые не участвовали в подписании обращения к Совету Безопасности ООН». Это вполне верно, однако здесь есть одно упущение: все эти люди в подавляющей своей массе выражали протест против готовящейся в США военной операции, порой в гораздо большей степени, чем в странах, причисленных к «Старой» Европе^{262}

. В то же время редакция газеты «Уолл-стрит джорнал» выступала в поддержку заявлений стран, подписавших обращение к Совету Безопасности ООН, подчеркивая, что «оно способствовало развенчанию мифа о том, что Франция и Германия выступают от лица всей Европы и что все европейцы теперь настроены против США». Благородные лидеры восьми стран «Новой» Европы показывали, наряду с «Уолл-стрит джорнал», что «голоса проамериканского большинства жителей Европы не были слышны». Редакция «Уолл-стрит джорнал» подвергла жесткой критике европейские СМИ за их «левацкие» взгляды — очень весомый аргумент — руководствуясь которым они «пытались повсеместно выставить за правду» абсурдную идею о том, что Франция и Германия выступали от лица всей Европы. Эти государства находились в жалком меньшинстве по отношению к европейским странам и пытались выдать желаемое за действительное по той причине, что они «выступали на стороне политических интересов групп по обе стороны Атлантики, которые препятствуют реализации решений президента Буша в Ираке». Такой вывод можно считать верным, если отбросить как радикальную левацкую блажь представления о том, что люди играют мало-мальски значительную роль в демократическом обществе

^{263}

.

Томас Фридман, также выступавший с либеральных позиций, выдвинул предложение об исключении Франции из Совета Безопасности и замены ее Индией, которая «в последнее время демонстрирует большую серьезность намерений… а Франция, как говорят в детском саду, не хочет играть с остальными». Таким образом, она не просто «выступает против решений США в отношении Ирака», а «обнаруживает свое внутреннее желание дистанцироваться от Америки» в стремлении казаться «уникальной». Иными словами, правительство Франции действовало в соответствии с чаяниями французского народа, которые были диаметрально противоположны военным устремлениям Вашингтона. Поэтому Францию сравнивали с «детским садом», хотя, судя по результатам опросов общественного мнения, население стран «Новой» Европы в таком случае вообще стоит называть ясельной группой. Индия, напротив, «серьезна в своих намерениях», о чем свидетельствует политика протонацистского правительства во главе страны. Оно отдало ресурсы государства на откуп транснациональным компаниям и ведет активную пропаганду ультранационалистических ценностей в собственных внутриполитических интересах, а совсем незадолго до прозвучавших заявлений устроило кровавую резню мусульман в штате Гуджарат. Господин Фридман повсеместно восхваляет достижения Индии, в частности бурное развитие ее промышленности по производству программного обеспечения и повышение капитализации ее предприятий. Однако он упорно не желает обращать внимание на одни из самых низких в мире показателей уровня жизни людей в этой стране и на то, что положение женщин в Индии зачастую немногим отличается от положения женщин в Афганистане при режиме талибов. Все это не имеет значения, поскольку Индия проявляет «серьезность своих намерений», так же как плачевные условия жизни афганцев при талибах мало кого всерьез занимали на Западе, пока «Талибан» был открыт для сотрудничества^{264}.

В экспертной среде были и другие позиции (Кэйган-Бут), которые предполагали, что, например, С. Берлускони, X. М. Аснар и прочие лица, кто, как Черчилль, поддерживали Вашингтон и демонстрировали «беспримерное политическое мужество», сумели отделить добро от зла. Этим они отличались от тех, кто безропотно поддался «параноидальному и заговорщическому антиамериканизму», охватившему большую часть европейских стран, которые «были одержимы собственной алчностью» и не могли разглядеть всей «мощи идеалистического порыва, движущего Америкой». Конечно, эти политические лидеры даже не пытались повлиять на общественное мнение в своих странах, они просто не обращали на него внимания, когда спешили заручиться поддержкой наиболее сильной в военном отношении страны за всю историю человечества. Впрочем, их сопоставление с фигурами У. Черчилля и Ф. Рузвельта в борьбе с гитлеровской угрозой также неуместно; скорее можно искать их сходство с президентом Дж. Бушем-младшим, чьи «моральные убеждения» в своей основе имеют некую «религиозную экзальтированность», как считают люди, ответственные за его политический имидж^{265}.