Гея (1988)

— А вы не смотрите, — посоветовал Кравцов. — Я же не смотрю на вас, когда вы лепите женские фигурки и плотоядно улыбаетесь при этом.

— Гм… Мои улыбки вас не касаются.

— Безусловно. Так же как и вас — мои броски к приемнику.

— Вы проверили канат?

— Да, я выбрал слабину. Послушайте, Уилл, какого дьявола вы согласились на вахту здесь? Вы с вашим опытом могли бы бурить сейчас…

— Здесь хорошо платят, — отрезал шотландец и полез в люк.

* * *

А трубы продолжали ползти вверх. Утром шестого дня Кравцов заглянул в окошко самописца — и глазам своим не поверил: полтора метра за сутки.

— Если так пойдет, — сказал он, — то обсадная колонна скоро упрется в ротор.

— Очень возможно. — Уилл, свежевыбритый, в синих плавках, вышел из своей каюты.

— Вы будете купаться? — хмуро спросил Кравцов.

— Да, обязательно. — Уилл натянул на голову шапочку и пошел к бортовому лифту.

Кравцов спустился в люк. Превентеры лезли вверх прямо на глазах. «Придется вынуть вкладыши из ротора, чтобы превентеры могли пройти сквозь него», — подумал он и принялся отсоединять трубы гидравлического управления.

Тут явился Уилл, от него пахнуло морской свежестью.

— Сегодня очень теплая вода, — сказал он. — Ну, что вы тут делаете, парень?

Они освободили превентеры от подводки, сняли с них все выступающие части и поднялись наверх.

— Ничего не понимаю, — сказал Кравцов — Ну ладно, самоподъем бурильных труб. Невероятно, но факт. Но ведь низ обсадной колонны сидит в грунте намертво. А она тоже лезет вверх. Дьявольщина какая-то.

— Придется срезать верхние бурильные трубы, — сказал Уилл.

Кравцов задрал бороденку и, щуря глаза за стеклами очков,

посмотрел на талевый блок. В последние дни они много раз выбирали слабину канатов, и теперь талевый блок оказался вздернутым чуть ли не до самого «фонаря» вышки. Подойдя к пульту, Кравцов взглянул на индикатор.

— Только девять метров запаса, — сказал он. — Да, придется резать.

Уилл встал у клавиатуры пульта. Взвыл на пуске главный двигатель, мягко загудели редукторы мощной лебедки: Уилл дал натяжку бурильным трубам. Затем он тронул пальцами одну и другую клавиши. Из станины автомата выдвинулся длинный кронштейн с плазменным резаком и приник к трубе. За синим бронестеклом из вольфрамового наконечника со свистом вырвалось тонкое жало струи электронно-ядерного газа. Автомат быстро обернул резак вокруг бурильной трубы, пламя погасло с легким хлопком, и кронштейн ушел назад.

Отрезанная восьмидесятиметровая «свеча» бурильных труб плавно качнулась на крюке, автомат-верховой отвел ее в сторону и опустил на «подсвечник».

Освободившийся крюк с автоматическим захватом — спайдером быстро пошел вниз.

Спайдер сомкнул стальные челюсти вокруг оставшегося внизу конца бурильной колонны. Уилл включил подъем, подергал трубу — нет, скважина, как и прежде, не отпускала колонну.

Больше делать было нечего. Кравцов уселся в шезлонг под навесом и уткнулся в журнал на эсперанто. Ветерок приятно обвевал его тело.

Уилл снял ленту с магнитографа и коротко свистнул.

Кравцов поднял голову.

— Что случилось?

— Трубы намагничиваются, — проворчал Уилл. — Резкий скачок…

— Не может быть. Этот сплав…

— Знаю. Тем не менее — факт. Вот вам график ежедневных замеров. — Уилл протянул Кравцову раскрытый блокнот.

Кравцов считал возню шотландца с магнитографом не то чтобы причудой, а делом попросту ненужным: ведь трубы из немагнитного сплава. Но теперь, посмотрев на графики Уилла, он поразился. Рост показателей намагниченности шел по крадущейся восходящей, в первые дни наблюдений — потихоньку, а потом… Хотя абсолютная величина слабенькая, но сам факт…

— Что же вы молчите, сэр? Вы так хорошо умеете все объяснять.

— Бросьте, Уилл. — Кравцов вытянул длинные коричневые ноги. — Просто я задумался кое о чем. Несколько лет назад, когда я был аспирантом…

— Кем вы были?

— Аспирантом. Ну, я готовился к научной работе, писал диссертацию.

— Не знал, что вы ученый.

— Никакой я не ученый, ничего из этого не вышло. Да и не в этом дело. Я тогда носился с одной идеей… Собственно, идея была не моя, просто я увлекся и необдуманно поспешил привязать ее к сугубо практической задаче. Я был молод тогда…

— Позвольте, вам как будто всего двадцать восемь?

— Уже двадцать восемь. А тогда было двадцать четыре… Уилл, вы, конечно, знакомы с такой теорией: процесс образования нефти по большой вертикали.

— Допустим.

— Ну вот. Реакционные зоны в мантии, гигантские котлы, в которых идут химические процессы, возникают расплавы, бесконечное перерождение вещества. Этим процессам сопутствует выделение огромной энергии, из химической она переходит в другие формы. В какие — вот вопрос…

— Энергетический баланс более или менее подсчитан.