Гелен Аму. Тайга. Пионерлагерь. Книга первая

— Да я в архивы залезла, бабушка там работает, совпадения нашлись, ну я предположила только, а тут такое… Надо пытаться открыть «коллективное дело», тогда отказать не смогут, по-другому никак! В деревне девушка пропала два месяца назад, мать ее умерла следом и «заявление» некому писать, а дела похожие объединят без заявлений, всех сразу искать будут… — мне сложно это ему говорить, он прямо вздрагивает от каждого слова.

— Ни хрена себе! — только и ответил.

Олег взялся за голову, он был шокирован, но полон заряда на действие, а у меня «ужас с плеч» — в деле я уже не одна, да и эти тут тусуются, Егоровы коллеги. Сергей меня узнал и голову уже открутил, вертится и домыслами страдает: «Что это Егорова пионерка в компании чужого парня делает?». Кажется, сегодня мне придется все Егору рассказать, а иначе кто меня в город отпустит, да и этот Серега сейчас нажалуется, все равно придется что-то объяснять, так лучше сразу все и выложу! Олег отправил меня в лагерь, а я ему оставила папку для записей и вернулась к своим, поблагодарив дядю Лешу за такую помощь. Он успокоился, теперь я буду всем этим заниматься в надежной компании, чувствую, ему этот Олег нравится, надежный, значит, и дядя Леша сочувствует парню, да и напуган он от таких новостей.

Сказать, что я расстроена, так это ничего не выразить, но я не могу сейчас расклеиться, у меня в руках появилась реальная история, сплетенная уже не из моих фантазий и догадок. Это не глупые попытки взять маньяка на себя, хотя этот вариант мне до сих пор видится самым надежным, «раз» и решила проблему, маньяк себя проявил, а я его убила, и все, тема закрыта! Но «по-простому» не вышло, теперь в эту историю вовлекаются и другие пострадавшие, и тогда появляется возможность превратить все это в глыбу, которую уже не остановить чиновникам из «Десятки»; маньяк видимо сам себе зад и прикрывает, сидит гад на посту и не дает вести расследование в этих местах, ну а как иначе объяснить такой глушняк? Вот тварь!

В лагерь вернулась потухшая, пусть дело и сдвинулось, но стало еще страшнее, так страшно от одной мысли, что такое вообще возможно! Как в таком мире жить? Как можно продолжать жить, зная такое? Не знаю… Смотрю на поляну, Егор сидит в плотном обрамлении Шевельковой и зазора не видно, но мне уже все «по-барабану», мне бы отпроситься у него да поговорить, так эта красота совсем на дерьмо изведется, если я займу внимание Егора! Не лезть же к ним сейчас, когда они слепились как два пельменя и оторвутся только с причинением вреда один другому. Да, блин, без спроса и уеду! Пошел он со своей дурой, будет утром отсыпаться с этой козой, а я уеду! И мне бы выпить, как-то надо примириться с реальностью, хотя это абсолютно невозможно, но закрепиться хотя бы временно тут, пусть совсем ненадолго мне необходимо. Вот взорву «осиное гнездо» и можно спокойно отваливать, любая другая реальность мне подойдет больше, хоть космос, хоть бестелесность, все существеннее и надежнее, чем быть тут. Антон стоит в девках и как всегда с бутылкой, и я иду прямо к нему, Пенка повисла на его плече и воркует, так я и не мешаю, спрошу только:

— Сосед, спасай! Где ты это пойло берешь? Очень надо! — он отлепил Ленку от себя, взял стакан и налил мне до края.

— Садись, я еще принесу… — он освободил мне место рядом.

— Не, мне хватит, спасибо, пойду Маринку поищу…

Конечно это предлог, а то Ленка меня сейчас за шею цапнет, Маринке с Мухой я совсем ни к чему, у них личная жизнь бурно развивается и спать мне в палатке сегодня одной сто процентов. Прошла я осторожно за пределы лагеря, винная газировка в граненом стакане все норовит себя слить на ухабах, наконец я окуналась в тень, где нет фонарей, горящих от стрекочущего генератора, и сделала смачный глоток, пузырьковая прохлада растеклась, и спазм, торчащий галькой в гуди, отпустило, но тут Егор со спины напугал до одурения и меня скрутило по новой:

— Где шлялась? Сергей приходил, говорил, ты там с мужиками сидела… Это что? Ты что, пьешь? Сбрендила? — он стал хватать стакан и все пролил, а у меня так все болит, так колотит, дышать невыносимо, а он тут орет.

— Что тут делает твой Сергей? И это не мужики, а бабушкин друг дядя Леша…

— Сама знаешь что, только зубы мне не заговаривай, Леше лет шестьдесят, а этим по двадцать…

— Егор, отвали, нет у меня на это сил… — ну и Надька его уже прискакала и приклеилась к нему разваренным пельменным тестом.

— Бухает уже? Ремня бы ей и домой, этой твоей родственнице… — но я не слушала их, а пошла на тусующуюся в музыке поляну, все лучше, чем их слушать.