Гелен Аму. Тайга. Пионерлагерь. Книга первая

— Надь, понимаю, что не нравлюсь тебе, — отвечаю Надьке довольно зло. — Но как погляжу у тебя с Егором теплые отношения, возможно, длительные, так я действительно не просто пионерка, которую ты можешь пошпынять! Аня, мама Егора, мне как бабушка и других родных у меня совсем нет, тебе придется хоть иногда терпеть меня, если уж у вас все так серьезно, а если несерьезно, так хамить я тоже умею, вот только ради Егора и сдерживаюсь! — выдала все Шевельковой и повернулась к герою. — Егор, если она так и будет себя вести, я ее пошлю и крепко, ты уж меня прости, но я устала от злых дур, — сама себе удивилась, не поверила бы, что могу вслух сказать такое, но чужие уши нас не слышали и ладно, взяла чашку с едой и пошла на другой край лагеря. Задолбали!

Снова подстелила майку под задницу, все равно ее я уже убила, если зеленые въеды еще можно попытаться выстирать, то прорехи от сучков и шишек уже не извести, а это моя любимая майка с Джоном Ленноном и Йоко Оно в период их знаменательной мирной акции в пижамах. Сама майка ничего особенного, если бы не эта фотография — белая мальчиковая, с газетно-черным отпечатком, но мне ее Егор подарил. И почему она оказалась утраченной, если я так берегла именно эту майку? Свесила ноги с невысокой вишнево-гранитной плиты, проросшей кизиловыми кустами над берегом, где все наши купаются и загорают, стала есть красноармейскую кашу, уже не испытывая никакого удовлетворения, а майку придется выкинуть, в нее еще и земля въелась.

Внизу Ванька, Горелка и Пенка устроили импровизированный матч, кидались шишками — было весело, и к ним присоединились Бабочка с Ромкой, а я реально сижу и завидую. Вот что будет, если мне втереться к ним в игру, да еще так, в одном купальнике? Ну, они тоже не в ватниках тут прыгают и ничего, делают что хотят, а мне нельзя, потому что будет скандал, у меня даже в носу защекотало и заскребло в горле от досады! И ведь дело не в том, что я злая или противная, никогда не отрицала девок и не противостояла им, так сложилось, можно сказать исторически, между Наташкой, Аленой и их компанией, а я попала в эту историю уже следом. И неважно, какая я на самом деле, в любом случае я враг, и тем более я закрепила свой статус после однодневного романа с Ромкой! И мне видится сейчас, что именно меня они и ненавидели все это время, а не моих подруг, и вот вопрос, я действительно перед ними виновата, вот по чесноку — я их обираю, беру не свое? Что я делаю? Неужели всем лучше, чтобы меня вообще не было?

Действительно, станет лучше, парни из-за меня дергаться перестанут, будто все опасные пороги остались позади, наступит спокойная мирная жизнь без волнений и нервов, тогда так и поступлю — закончится сезон и все! Хватит, пусть живут своей жизнью, раз со мной так плохо! И Ваньку пошлю, и Егора, Ромка и сам уедет, пусть он и раздавал мне обещания остаться… И от этого решения мне стало просторнее, словно я обрезаю невидимую пуповину, которая может и вскормила меня, но сейчас уже угрожает задушить, обернувшись многократно, она давно не дает мне двигаться, а парни перестанут быть заложниками привязанности логично необъяснимой, не дающей им идти другим путем. Все, хватит с меня!

На поляне началась суета, Антон Горленко вернулся в лагерь накануне, напросился с нами в поход и оказался сегодня самым предприимчивым, уже притащил шампанское; туристы обычно с радостью меняют какой-нибудь портвейн на тушенку. Но откуда он взял шампанское, кто такое на плотах таскает? Наверно Антон заранее готовился и притащил элитное пойло из лагеря, ему можно все, особенно когда мамаша рядом не квохчет! Кто-то включил музыку через усилитель, вот никогда не понимала, зачем идти на природу, вдаль от цивилизации, если этой цивилизацией потом эту природу разрывать? Но ничего не поделаешь, оголтелые подростки не могут без танцев, и туристы нас терпят три дня безропотно, они хоть и пьют крепко, но культурно обходятся гитарами. Они нас терпят, потому что мы снабжаем их едой, нам жрачку завозят машиной, а туристы подрастрачивают свой паек, месяцами из тайги не выходят, так что можно сказать, они даже рады нас видеть. Сейчас все повылезают из лесов, к вечеру соберутся у костров на ужин, а я пойду по компаниям со своей миссией, я же тут по делу, и все пройдет абсолютно спокойно, выродок не следит за мной и даже эха от него не слышу.

Но пока я сижу над рекой и лениво ковыряю ложкой кашу; устала смертельно от всей этой суеты с маньяком, так хочется побыть ребенком, девушкой; вот сказали бы мне в прошлом году, что я пропаду так крепко. Разве в такое возможно поверить? Что я делала год назад? Да, впрочем, то же самое: страдала из-за Валевского и от злости Горелки, Ванька много времени проводил со мной, мы даже ночевали в одной палатке, а этот хрен, Ромка в упор меня в том году не видел, вот честно, так что все на местах, только краски стали жирнее и богаче. А Егор всегда был рядом, я могла на него положиться, верила ему как себе, а это что? Что с таким Егором делать?